всему острову славный сад раскинулся и с цветами и с дорожками, а закрыл ящичек 
— и сад пропал. Другой купец вынул из-под полы топор и начал тяпать: тяп да ляп 
— вышел корабль! Тяп да ляп — еще корабль! Сто разов тяпнул — сто кораблей 
сделал, с парусами, с пушками и с матросами; корабли плывут, в пушки палят, от 
купца приказов спрашивают... Натешился он, спрятал свой топор — и корабли с 
глаз исчезли, словно их и не было! Третий купец достал рог, затрубил в один 
конец — тотчас войско явилося: и пехота и конница, с ружьями, с пушками, с 
знаменами; ото всех полков посылают к купцу рапорты, а он отдает им приказы: 
войска идут, музыка гремит, знамена развеваются... Натешился купец, взял трубу, 
затрубил с другого конца — и нет ничего, куда вся сила девалася!
«Хороши ваши диковинки, да мне не пригодны! — сказал стрелец. — Войска да 
корабли — дело царское, а я простой солдат. Коли хотите со мной поменяться, так 
отдайте мне за одного слугу-невидимку все три диковинки». — «Не много ли 
будет?» — «Ну как знаете; а я иначе меняться не стану!» Купцы подумали про 
себя: «На что нам этот сад, эти полки и военные корабли? Лучше поменяться; по 
крайней мере без всякой заботы будем и сыты и пьяны». Отдали стрельцу свои 
диковинки и говорят: «Эй, Шмат-разум! Мы тебя берем с собою; будешь ли нам 
служить верой-правдою?» — «Отчего не служить? Мне все равно — у кого ни жить». 
Воротились купцы на свои корабли и давай всех корабельщиков поить-угощать: 
«Ну-ка, Шмат-разум, поворачивайся!»

Перепились все допьяна и заснули крепким сном. А стрелец сидит в золотой 
беседке, призадумался и говорит: «Эх, жалко! Где-то теперь мой верный слуга 
Шмат-разум?» — «Я здесь, господин!» Стрелец обрадовался: «Не пора ли нам 
домой?» Только сказал, как вдруг подхватило его буйным вихрем и понесло по 
воздуху. Купцы проснулись, и захотелось им выпить с похмелья: «Эй, Шмат-разум, 
дай-ка нам опохмелиться!» Никто не отзывается, никто не прислуживает. Сколько 
ни кричали, сколько ни приказывали — нет ни на грош толку. «Ну, господа! Надул 
нас этот маклак
[160]
. Теперь черт его найдет! И остров пропал и золотая беседка сгинула». 
Погоревали-погоревали купцы, подняли паруса и отправились куда им было надобно.

Быстро прилетел стрелец в свое государство, опустился возле синего моря на 
пустом месте. «Эй, Шмат-разум! Нельзя ли здесь дворец выстроить?» — «Отчего 
нельзя! Сейчас готов будет». Вмиг дворец поспел, да такой славный, что и 
сказать нельзя: вдвое лучше королевского. Стрелец открыл ящичек, и кругом 
дворца сад явился с редкими деревьями и цветами. Вот сидит стрелец у открытого 
окна да на свой сад любуется — вдруг влетела в окно горлица, ударилась оземь и 
оборотилась его молодой женою. Обнялись они, поздоровались, стали друг друга 
расспрашивать, друг другу рассказывать. Говорит стрельцу жена: «С той самой 
поры, как ты из дому ушел, я все время по лесам да по рощам сирой горлинкой 
летала».
На другой день поутру вышел король на балкон, глянул на сине море и видит — на 
самом берегу стоит новый дворец, а кругом дворца зеленый сад. «Какой это невежа 
вздумал без спросу на моей земле строиться?» Побежали гонцы, разведали и 
докладывают, что дворец тот стрельцом поставлен, и живет во дворце он сам, и 
жена при нем. Король пуще разгневался, приказал собрать войско и идти на 
взморье, сад дотла разорить, дворец на мелкие части разбить, а самого стрельца 
и его жену лютой смерти предать. Усмотрел стрелец, что идет на него сильное 
войско королевское, схватил поскорей топор, тяп да ляп — вышел корабль! Сто 
разов тяпнул — сто кораблей сделал. Потом вынул рог, затрубил раз — повалила 
пехота, затрубил в другой — повалила конница.
Бегут к нему начальники из полков, с кораблей и ждут приказу. Стрелец приказал 
начинать сражение; тотчас заиграла музыка, ударили в барабаны, полки двинулись; 
пехота ломит королевских солдат, конница догоняет, в плен забирает, а с 
кораблей по столичному городу так и жарят пушками. Король видит, что его армия 
бежит, бросился было сам войско останавливать — да куда! Не прошло и полчаса, 
как его самого убили. Когда кончилось сражение, собрался народ и начал стрельца 
просить, чтобы взял в свои руки все государство. Он на то согласился и сделался 
королем, а жена его королевою.




№213
[161]


Был у царя стрелок, пошел поохотиться; глядь — летят три утицы: две серебряные, 
одна золотая. Жалко ему стрелять показалося. «Дай-ка, — думает, — пойду за ними 
следом; не сядут ли где? Авось удастся живьем изловить!» Утицы спустились на 
взморье, сбросили с себя крылышки — и стали прекрасные де?вицы, кинулись в воду 
и давай купаться. Стрелок подполз потихоньку и унес золотые крылышки. Де?вицы 
выкупались, вышли на? берег, начали одеваться, начали навязывать крылышки — у 
Марьи-царевны пропажа объявилася: нет золотых крылышек. Говорит она своим 
сестрицам: «Полетайте, сестрицы! Полетайте, голубушки! Я останусь поискать мои 
крылышки; коли найду — на дороге вас нагоню, а коли нет — век меня не увидите. 
Спросит про меня матушка, вы скажите ей, что я по чисту полю залеталася, 
соловьиных песен заслушалась».