Комендант наградил бабу-ягу золотом и побежал к королю; король выслушал и велел 
стрельца позвать. «Ну, Федот! Ты у меня молодец, первый в команде стрелец. 
Сослужил ты мне одну службу — достал оленя золотые рога; сослужи и другую: поди 
туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что! Да помни: коли не принесешь, то 
мой меч — твоя голова с плеч!» Стрелец повернулся налево кругом и пошел из 
дворца; приходит домой печальный, задумчивый. Спрашивает его жена: «Что, милый, 
кручинишься? Аль еще невзгода какая?» — «Эх, — говорит, — одну беду с шеи 
свалил, а другая навалилася; посылает меня король туда — не знаю куда, велит 
принести то — не знаю что. Через твою красу все напасти несу!» — «Да, это 
служба немалая! Чтоб туда добраться, надо девять лет идти, да назад девять — 
итого восьмнадцать лет; а будет ли толк с того — бог ведает!» — «Что же делать, 
как же быть?» — «Молись богу да ложись спать; утро вечера мудренее. Завтра все 
узнаешь».

Стрелец лег спать, а жена его дождалась ночи, развернула волшебную книгу — и 
тотчас явились перед ней два мо?лодца: «Что угодно, что надобно?» — «Не ведаете 
ли: как ухитриться да пойти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что?» — 
«Нет, не ведаем!» Она закрыла книгу — и мо?лодцы с глаз исчезли. Поутру будит 
стрельчиха своего мужа: «Ступай к королю, проси золотой казны на дорогу — ведь 
тебе восьмнадцать лет странствовать, а получишь деньги, заходи со мной 
проститься». Стрелец побывал у короля, получил из казначейства целую кису
[159]
золота и приходит с женой прощаться. Она подает ему ширинку и мячик: «Когда 
выйдешь из города, брось этот мячик перед собою; куда он покатится — туда и ты 
ступай. Да вот тебе мое рукоделье: где бы ты ни был, а как станешь умываться — 
завсегда утирай лицо этою ширинкою». Попрощался стрелец с своей женой и 
товарищами, поклонился на все на четыре стороны и пошел за заставу. Бросил 
мячик перед собою; мячик катится да катится, а он за ним следом идет.

Прошло с месяц времени, призывает король коменданта и говорит ему: «Стрелец 
отправился на восьмнадцать лет по белу свету таскаться, и по всему видно, что 
не быть ему живому. Ведь восьмнадцать лет не две недели; мало ли что в дороге 
случится! Денег у него много; пожалуй, разбойники нападут, ограбят да злой 
смерти предадут. Кажись, можно теперь за его жену приняться. Возьми-ка мою 
коляску, поезжай в стрелецкую слободку и привези ее во дворец». Комендант 
поехал в стрелецкую слободку, приехал к стрельчихе-красавице, вошел в избу и 
говорит: «Здравствуй, умница, король приказал тебя во дворец представить». 
Приезжает она во дворец; король встречает ее с радостию, ведет в палаты 
раззолоченные и говорит таково слово: «Хочешь ли быть королевою? Я тебя замуж 
возьму». — «Где же это видано, где же эта слыхано: от живого мужа жену 
отбивать! Каков ни на есть, хоть простой стрелец, а мне он — законный муж». — 
«Не пойдешь охотою, возьму силою!» Красавица усмехнулась, ударилась об пол, 
обернулась горлицей и улетела в окно.
Много царств и земель прошел стрелец, а мячик все катится. Где река встретится, 
там мячик мостом перебросится; где стрельцу отдохнуть захочется, там мячик 
пуховой постелью раскинется. Долго ли, коротко ли — скоро сказка сказывается, 
не скоро дело делается, приходит стрелец к большому, великолепному дворцу; 
мячик докатился до ворот и пропал. Вот стрелец подумал-подумал: «Дай пойду 
прямо!» Вошел по лестнице в покои; встречают его три девицы неописанной 
красоты: «Откуда и зачем, добрый человек, пожаловал?» — «Ах, красные де?вицы, 
не дали мне с дальнего походу отдохнуть, да начали спрашивать. Вы бы прежде 
меня накормили-напоили, отдохнуть положили, да тогда бы и вестей спрашивали». 
Они тотчас собрали на стол, посадили его, накормили-напоили и спать уложили.
Стрелец выспался, встает с мягкой постели; красные де?вицы несут к нему 
умывальницу и шитое полотенце. Он умылся ключевой водой, а полотенца не 
принимает. «У меня, — говорит, — своя ширинка; есть чем лицо утереть». Вынул 
ширинку и стал утираться. Спрашивают его красные де?вицы: «Добрый человек! 
Скажи: откуда достал ты эту ширинку?» — «Мне ее жена дала». — «Стало быть, ты 
женат на нашей родной сестрице!» Кликнули мать-старушку; та как глянула на 
ширинку, в ту ж минуту признала: «Это моей дочки рукоделье!» Начала у гостя 
расспрашивать-разведывать; он рассказал ей, как женился на ее дочери и как царь 
послал его туда — не знаю куда, принести то — не знаю что. «Ах зятюшка! Ведь 
про это диво даже я не слыхивала! Постой-ка, авось мои слуги ведают».
Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, и вдруг — откуда только 
взялись! — набежали всякие звери, налетели всякие птицы. «Гой есте, звери 
лесные и птицы воздушные! Вы, звери, везде рыскаете; вы, птицы, всюду летаете: 
не слыхали ль, как дойти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что?» Все 
звери и птицы в один голос отвечали: «Нет, мы про то не слыхивали!» Распустила 
их старуха по своим местам — по трущобам, по лесам, по рощам; воротилась в 
горницу, достала свою волшебную книгу, развернула ее — и тотчас явились к ней 
два великана: «Что угодно, что надобно?» — «А вот что, слуги мои верные! 
Понесите меня вместе с зятем на окиян-море широкое и станьте как раз на средине 
— на самой пучине».
Тотчас подхватили они стрельца со старухою, понесли их, словно вихри буйные, на 
окиян-море широкое и стали на средине — на самой пучине: сами как столбы стоят, 
а стрельца со старухою на руках держат. Крикнула старуха громким голосом — и 
приплыли к ней все гады и рыбы морские: так и кишат! Из-за них синя моря не 
видно! «Гой есте, гады и рыбы морские! Вы везде плаваете, у всех островов 
бываете: не слыхали ль, как дойти туда — не знаю куда, принести то — не знаю 
что?» Все гады и рыбы в один голос отвечали: «Нет! Мы про то не слыхивали!»