|
Федот навел ружье, прицелился, выпалил — и перешиб птице крылышко; свалилась
птица с дерева на сырую землю. Поднял ее стрелок, хочет оторвать голову да
положить в сумку. И возговорит ему горлица: «Ах, стрелец-молодец, не срывай
моей буйной головушки, не своди меня с белого света; лучше возьми меня живую,
принеси в свой дом, посади на окошечко и смотри: как только найдет на меня
дремота, в ту самую пору ударь меня правой рукою наотмашь — и добудешь себе
великое счастье!» Крепко удивился стрелок. «Что такое? — думает. — С виду
совсем птица, а говорит человеческим голосом! Прежде со мной такого случая
никогда не бывало...»
Принес птицу домой, посадил на окошечко, а сам стоит-дожидается. Прошло немного
времени, горлица положила свою головку под крылышко и задремала; стрелок поднял
правую руку, ударил ее наотмашь легохонько — пала горлица наземь и сделалась
душой-де?вицей, да такою прекрасною, что ни вздумать, ни взгадать, только в
сказке сказать! Другой подобной красавицы во всем свете не бывало! Говорит она
добру молодцу, королевскому стрельцу: «Умел ты меня достать, умей и жить со
мною; ты мне будешь нареченный муж, а я тебе богоданная жена!» На том они и
поладили; женился Федот и живет себе — с молодой женой потешается, а службы не
забывает; каждое утро ни свет ни заря возьмет свое ружье, пойдет в лес,
настреляет разной дичи и отнесет на королевскую кухню.
Видит жена, что от той охоты весь он измаялся, и говорит ему: «Послушай, друг,
мне тебя жалко: каждый божий день ты беспокоишься, бродишь по лесам до по
болотам, завсегда мокрехонек домой ворочаешься, а пользы нам нет никакой. Это
что за ремесло! Вот я так знаю такое, что без барышей не останешься. Добудь-ка
рублей сотню-другую, все дело поправим». Бросился Федот по товарищам: у кого
рубль, у кого два занял и собрал как раз двести рублей. Принес к жене. «Ну, —
говорит она, — купи теперь на все эти деньги разного шелку». Стрелец купил на
двести рублей разного шелку. Она взяла и сказывает: «Не тужи, молись богу да
ложись спать; утро вечера мудренее!»
Муж заснул, а жена вышла на крылечко, развернула свою волшебную книгу — и
тотчас явились перед ней два неведомых мо?лодца: что угодно — приказывай!
«Возьмите вот этот шелк и за единый час сделайте мне ковер, да такой чудный,
какого в целом свете не видывано; а на ковре бы все королевство было вышито, и
с городами, и с деревнями, и с реками, и с озерами». Принялись они за работу и
не только в час, а в десять минут изготовили ковер — всем на диво; отдали его
стрельцовой жене и вмиг исчезли, словно их и не было! Наутро отдает она ковер
мужу. «На, — говорит, — понеси на гостиный двор и продай купцам, да смотри:
своей цены не запрашивай, а что дадут, то и бери».
Федот взял ковер, развернул, повесил на руку и пошел по гостиным рядам. Увидал
один купец, подбежал и спрашивает: «Послушай, почтенный! Продаешь, что ли?» —
«Продаю». — «А что стоит?» — «Ты торговый человек, ты и цену уставляй». Вот
купец думал, думал, не может оценить ковра — да и только! Подскочил другой
купец, за ним третий, четвертый... и собралась их толпа великая, смотрят на
ковер, дивуются, а оценить не могут. В то время проезжал мимо гостиных рядов
дворцовый комендант, усмотрел толпу, и захотелось ему разузнать: про что
толкует купечество? Вылез из коляски, подошел и говорит: «Здравствуйте,
купцы-торговцы, заморские гости! О чем речь у вас?» — «Так и так, ковра оценить
не можем». Комендант посмотрел на ковер и сам дался диву. «Послушай, стрелец, —
говорит он, — скажи мне по правде по истинной, откуда добыл ты такой славный
ковер?» — «Моя жена вышила». — «Сколько же тебе дать за него?» — «Я и сам цены
не ведаю; жена наказала не торговаться, а сколько дадут — то и наше!» — «Ну,
вот тебе десять тысяч!»
Стрелец взял деньги и отдал ковер, а комендант этот завсегда при короле
находился — и пил и ел за его столом. Вот он поехал к королю обедать и ковер
повез: «Не угодно ль вашему величеству посмотреть, какую славную вещь купил я
сегодня?» Король взглянул — все свое царство словно на ладони увидел; так и
ахнул! «Вот это ковер! В жизнь мою такой хитрости не видывал. Ну, комендант,
что хочешь, а ковра тебе не отдам». Сейчас вынул король двадцать пять тысяч и
отдал ему из рук в руки, а ковер во дворце повесил. «Ничего, — думает комендант,
— я себе другой еще лучше закажу».
Сейчас поскакал к стрельцу, разыскал его избушку, входит в светлицу и как
только увидал стрельцову жену — в ту ж минуту и себя и свое дело позабыл, сам
не ведает, зачем приехал; перед ним такая красавица, что век бы очей не отвел,
все бы смотрел да смотрел! Глядит он на чужую жену, а в голове дума за думой:
«Где это видано, где это слыхано, чтобы простой солдат да таким сокровищем
влада?л? Я хоть и при самом короле служу и генеральский чин на мне положо?н, а
такой красоты нигде не видывал!» Насилу комендант опомнился, нехотя домой
убрался. С той поры, с того времени совсем не свой сделался: и во сне и наяву
только и думает, что о прекрасной стрельчихе; и ест — не заест, и пьет — не
запьет, все она представляется!
Заприметил король и стал его выспрашивать: «Что с тобой подеялось? Аль кручина
какая?» — «Ах, ваше величество! Видел я у стрельца жену, такой красоты во всем
свете нет; все об ней думаю: и не заесть и не запить, никаким снадобьем не
заворожить!» Пришла королю охота самому полюбоваться, приказал заложить коляску
и поехал в стрелецкую слободу. Входит в светлицу, видит — красота
невообразимая! Кто ни взглянет — старик ли, молодой ли, всякий без ума влюбится.
Защемила его зазноба сердечная. «Чего, — думает про себя, — хожу я
холост-неженат? Вот бы мне жениться на этой красавице; зачем ей быть
стрельчихою? Ей на роду написано быть королевою».
Воротился король во дворец и говорит коменданту: «Слушай! Сумел ты показать мне
стрельцову жену — красоту невообразимую; теперь сумей извести ее мужа. Я сам на
|
|