пытать, наложит свою руку и станет крепко-крепко давить; вам ни за что не 
стерпеть! В те? поры уходите поскорей из комнаты, а я на ваше место приду и 
живо ее усмирю». Вот и принялись за свадьбу; у царей ни мед варить, не вино 
курить — все готово. Сыграли свадьбу, и пошел грозный царь с Еленою Прекрасною 
опочив держать.
Лег на мягкую постель и притворился, будто спать хочет. Елена Прекрасная 
наложила ему на грудь свою руку и спрашивает: «Тяжела ли моя рука?» — «Так 
тяжела, как перо на воде!» — отвечает грозный царь, а сам еле дух переводит: 
так ему грудь сдавило! «Постой-ка, Елена Прекрасная: ведь я позабыл назавтра 
приказ отдать, надо теперь пойти...» Вышел из спальни, а у дверей Никита стоит: 
«Ну, братец, правду ты сказал; чуть-чуть меня совсем не удушила». — «Ничего, 
ваше величество! Постойте здесь, я это дело сделаю», — сказал Никита, пошел к 
царевне, лег на постель и захрапел.
Елена Прекрасная подумала, что то грозный царь воротился, наложила на него свою 
руку, давила-давила — нет толку! Наложила обе руки и ну давить пуще прежнего... 
А Никита Колтома ухватил ее, будто во сне, да как бросит об пол — все терема 
так и затряслись! Царевна поднялась, легла потихоньку и заснула. Тут Никита 
встал, вышел к царю и говорит: «Ну, теперь смело ступайте, до другой ночи 
ничего не будет!» Вот так-то, с помощью Никиты Колтомы, отбыл грозный царь три 
первые ночи и стал жить со своею царевною Еленою Прекрасною, как следует мужу с 
женою.
Ни много, ни мало прошло времени, узнала Елена Прекрасная, что грозный царь ее 
обманом взял, что сила у него не великая, что люди над нею насмехаются: 
Никита-де с царевною три ночи спал! Страшно она озлобилась и затаила на сердце 
жестокую месть. Вздумал царь в свое государство ехать, говорит Елене 
Прекрасной: «Полно нам здесь проживать, пора и домой побывать; собирайся-ка в 
дорогу». И собрались они морем ехать; нагрузили корабль разными драгоценными 
вещами, сели и пустились по? морю. Плывут день, и другой, и третий; царь весел, 
не нарадуется, что везет к себе царевну краше солнца, ясней месяца, белей 
снега; а Елена Прекрасная свою думу думает: как бы отплатить за обиду. На ту 
пору одолел Никиту богатырский сон, и уснул он на все на двенадцать суток. Как 
увидала Елена Прекрасная, что Никита богатырским сном спит, тотчас кликнула 
своих верных слуг, приказала отрубить ему ноги по колена, после положить его в 
шлюпку и пустить в открытое море. Тут же при ее глазах отрубили сонному Никите 
ноги по колена, положили в шлюпку и пустили в море. На тринадцатые сутки 
пробудился бедный Никита, смотрит — кругом вода, сам без ног лежит, а корабля и 
след простыл...
Между тем корабль плыл да плыл; вот и пристань. Загремели пушки, сбежались 
горожане, и купцы, и бояре, встречают царя хлебом-солью, поздравляют с законным 
браком. Царь начал пиры пировать, гостей созывать; а про Никиту и думать 
позабыл. Да недолго пришлось ему веселиться; Елена Прекрасная скоро лишила его 
царства, стала всем сама заправлять, а его заставила свиней пасти. Не уходилось 
и этим царевнино сердце: приказала по всем сторонам розыск учинить, не остались 
ли где у Никиты Колтомы родичи? Коли кто найдется, того во дворец представить. 
Поскакали гонцы, начали всюду разыскивать и нашли родного брата Никиты — 
Тимофея Колтому; взяли его, привезли во дворец.
Царевна Елена Прекрасная приказала выколоть ему глаза и потом выгнать вон из 
города. В ту ж минуту выкололи Тимофею глаза, вывели его за город и оставили в 
чистом поле. Потащился слепой ощупью: шел-шел и пришел на взморье; ступил еще 
шаг-другой и чует — под ногами вода; остановился, стоит на одном месте — ни 
взад, ни вперед — боится идти. Вдруг принесло к берегу шлюпку с Никитою. Увидал 
Никита человека, обрадовался и подает ему голос: «Эй, добрый человек! Помоги 
мне на землю выйти». Отвечает слепой: «Рад бы тебе пособить, да не могу; я сам 
без глаз — ничего не вижу». — «Да ты откудова, и как тебя по имени зовут?» — «Я 
— Тимофей Колтома; выколола мне глаза новая царица, Елена Прекрасная, и выгнала 
из своего царства». — «Ах, да ведь ты мне брат родной; я — Никита Колтома. 
Ступай же ты, Тимоша, в правую сторону — там растет высокий дуб; вывороти этот 
дуб, притащи сюда и брось с берега на? воду: я по нем к тебе вылезу».
Тимофей Колтома повернул направо, сделал несколько шагов, нащупал высокий 
старый дуб, обхватил его обеими руками и сразу выворотил с корнем, приволок тот 
дуб и бросил в воду; одним концом на земле легло дерево, а другим возле шлюпки 
угодило. Никита выкарабкался кое-как на берег, поцеловался с своим братом и 
говорит: «Как-то теперь наш грозный царь поживает?» — «Эх, брат, — отвечает 
Тимофей Колтома, — наш грозный царь теперь в великом бессчастье: пасет свиней в 
поле, каждое утро получает фунт хлеба, кружку воды да три розги в спину». После 
того стали они разговаривать, как им жить и чем кормиться?
Говорит Никита: «Слушай, брат, мой совет! Ты меня носить будешь, потому что я 
без ног; а я на тебе сидеть буду да сказывать, в какую сторону идти надо». — 
«Ладно! Быть по-твоему: хоть оба увечные, а двое за одного здорового сойдем».
Вот Никита Колтома сел своему брату на шею и стал дорогу показывать; Тимофей 
шел-шел и пришел в дремучий лес. В том лесу стоит избушка бабы-яги. Вошли 
братья в избушку — нет ни души. «А ну-ка, брат, — говорит Никита, — пощупай-ка 
в печке: нет ли еды какой?» Тимофей полез в печку, вытащил оттуда всяких 
кушаньев, поставил на стол, и начали они оба уписывать, с голоду все начисто 
приели. После того стал Никита избушку оглядывать; увидал на окошке небольшой 
свисток, взял его, приложил к губам и давай насвистывать. Смотрит: что за диво? 
Слепой брат пляшет, изба пляшет, и стол, и лавки, и посуда — все пляшет! Горшки 
вдребезги поразбивались! «Полно, Никита! Перестань играть, — просит слепой, — 
сил моих не хватает больше!» Никита перестал насвистывать и в ту ж минуту все 
приутихло.