[100]


В некотором царстве, в некотором государстве жил-был грозный царь — славен во 
всех землях, страшен всем королям и королевичам. Задумал царь жениться и отдал 
такой указ по всем городам и селам: «Кто найдет ему невесту краснее солнца, 
яснее месяца и белее снегу, того наградит он несметным богатством». Пошла о том 
слава по всему царству; от малого до великого все судят, толкуют, а ни единый 
человек не вызывается отыскать такую красавицу. Недалеко от царского дворца 
стоял большой пивоваренный завод. Собрался как-то рабочий народ и завел 
разговор, что вот-де можно бы много денег от царя получить, да где этакую 
невесту достать! «Да, братцы, — говорит один мужик, по имени Никита Колтома, — 
без меня никому не найти для царя невесты; а коли я возьмусь, так наверно 
найду!» — «Что ты, дурень, расхвастался! Где тебе, к черту, это дело сделать? 
Есть люди знатные, богатые — не нам чета, да и те хвосты прижали! Тебе и во сне 
этого не приснится, а не то что наяву...» — «Да уж там как хотите, а я на себя 
надеюсь; сказал: достану — и достану!» — «Эх, Никита, не хвались! Сам ведаешь, 
царь у нас грозный; за пустую похвальбу велит казнить тебя». — «Небось не 
казнит, а деньгами наградит».
Тотчас доложили эти речи самому царю; царь обрадовался и велел представить 
Никиту перед свои светлые очи. Набежали солдаты, схватили Никиту Колтому и 
потащили во дворец; а товарищи ему вслед кричат: «Что, брат, договорился? Ты 
думаешь с царем шутки шутить! Ну-ка ступай теперь на расправу!» Приводят Никиту 
в большие палаты; говорит ему грозный царь: «Ты, Никита, похваляешься, что 
можешь достать мне невесту краше солнца, ясней месяца и белее снегу?» — «Могу, 
ваше величество!» — «Хорошо, братец! Коли ты мне заслужишь — награжу тебя 
казною несметною и поставлю первым министром; а коли соврал — то мой меч, твоя 
голова с плеч!» — «Рад стараться, ваше величество! Прикажите наперед погулять 
мне один месяц». Царь на это был согласен и дал Никите открытый лист за своим 
подписом, чтобы во всех трактирах и харчевнях отпущали ему безденежно всякие 
напитки и кушанья.
Никита Колтома пошел по столице гулять: в какой трактир ни зайдет — только 
покажет открытый лист, тотчас несут ему все, чего душа требует. Гуляет он день, 
два и три, гуляет неделю, и другую, и третью; вот и срок вышел. Время к царю 
являться; попрощался Никита с своими приятелями, приходит во дворец и просит у 
царя собрать ему двенадцать добрых молодцев — рост в рост, волос в волос и 
голос в голос, да приготовить еще тринадцать белотканых шатров с золотыми 
узорами. У царя живо готово: вмиг собраны мо?лодцы, и шатры поделаны. «Ну, ваше 
величество, — говорит Никита, — теперь собирайтесь да поедемте за невестою». 
Оседлали они своих добрых коней, навьючили шатры; после того отслужили 
напутственный молебен, простились с градскими жителями, сели на коней и 
поскакали — только пыль столбом!
Едут день, и два, и три — стоит в чистом поле кузница. Говорит Никита: 
«Поезжайте с богом прямо, а я пока забегу в кузницу да закурю трубку». Входит в 
кузницу, а в ней пятнадцать кузнецов железо куют, молотами постукивают. «Бог 
помочь, братцы!» — «Спасибо, добрый человек!» — «Сделайте мне прут в пятнадцать 
пуд». — «Сделать-то мы не прочь, да кто станет железо поворачивать? Пятнадцать 
пуд — не шутка!» — «Ничего, братцы! Вы бейте молотами, а я стану поворачивать». 
Кузнецы принялись за работу и сковали железный прут в пятнадцать пуд. Никита 
взял этот прут, вышел в поле, подбросил его вверх на пятнадцать сажо?н и 
подставил свою руку: железный прут упал ему на руку, богатырской крепости не 
выдержал — пополам переломился. Никита Колтома заплатил кузнецам за труды, 
бросил им изломанный прут и уехал.
Нагоняет своих товарищей; едут они еще три дня — опять стоит в чистом поле 
кузница. «Поезжайте вперед, а я зайду в кузницу», — говорит Никита. Вошел в 
кузницу, а в ней двадцать пять кузнецов железо куют, молотами постукивают. «Бог 
помочь, ребята!» — «Спасибо, добрый человек!» — «Скуйте мне прут в двадцать 
пять пуд». — «Сковать — неважное дело, да где тот силач, что столько железа 
ворочать будет?» — «Я сам буду ворочать». Взял он двадцать пять пуд железа, 
раскалил докрасна и стал на наковальне поворачивать, а кузнецы знай молотами 
бьют. Сделали прут в двадцать пять пуд. Никита взял тот железный прут, вышел в 
поле, подкинул его вверх на двадцать пять сажо?н и подставил свою руку. Прут 
ударился о богатырскую руку и разломился надвое. «Нет, не годится!» — сказал 
Никита, заплатил за работу, сел на коня и уехал. Нагоняет своих товарищей.
Едут они день, другой и третий — опять стоит в чистом поле кузница. Говорит 
Никита товарищам: «Поезжайте вперед, а я зайду в кузницу — трубку закурю». 
Вошел в кузницу, а в ней пятьдесят кузнецов старика мучают: на наковальне седой 
старик лежит, десять человек держат его клещами за бороду, а сорок молотами по 
бокам осаживают. «Братцы, помилуйте! — кричит старик во весь голос. — Отпустите 
душу на покаяние!» — «Бог помочь!» — говорит Никита. «Спасибо, добрый человек!» 
— отвечают кузнецы. «За что вы старика мучаете?» — «А вот за что: должен он нам 
всем по рублю, да не отдает; как же не бить его?» — «Экий несчастный, — думает 
Никита, — за пятьдесят рублев да этакую казнь принимает». И говорит кузнецам: 
«Послушайте, братцы, я вам за него плательщик, отпустите старика на волю». — 
«Изволь, добрый человек! Для нас все равно — с кого ни получить, лишь бы деньги 
были».
Никита Колтома вынул пятьдесят рублев; кузнецы взяли деньги и только выпустили 
старика из железных клещей — как он в ту же минуту с глаз пропал! Смотрит 
Никита: «Да куда же он девался?» — «Вона! Ищи его теперь, — говорят кузнецы, — 
ведь он — колдун!» Заказал Никита сковать железный прут в пятьдесят пуд; взял