еще пусть выстроит пятиглавый собор: было бы где венец принять, было бы где 
свадьбу справлять. Если старухин сын все это сделает, тогда можно за него и 
королевну отдать: значит, больно мудрен; а если не сделает, то и старухе и ему 
срубить за провинность головы. С таким-то ответом отпустили старуху; идет она 
домой — шатается, горючими слезьми заливается; увидала Мартынку: «Ну, — говорит,
 — сказывала я тебе, сынок: не затевай лишнего; а ты все свое. Вот теперь и 
пропали наши бедные головушки, быть нам завтра казненными». — «Полно, матушка, 
авось живы останемся; молись-ка богу да ложись почивать; утро, кажись, мудренее 
вечера».
Ровно в полночь встал Мартын с постели, вышел на широкий двор, перекинул кольцо 
с руки на? руку — и тотчас явилось перед ним двенадцать молодцев, все на одно 
лицо, волос в волос, голос в голос. «Что тебе понадобилось, Мартын вдовин сын?» 
— «А вот что: сделайте мне к свету на этом самом месте богатейший дворец, и 
чтоб от моего дворца до королевского был хрустальный мост, по обеим сторонам 
моста росли бы деревья с золотыми и серебряными яблоками, на тех на деревьях 
пели бы разные птицы, да еще выстройте пятиглавый собор: было бы где венец 
принять, было бы где свадьбу справлять». Отвечали двенадцать молодцев: «К 
завтрему все будет готово!» Бросились они по разным местам, согнали со всех 
сторон мастеров и плотников и принялись за работу: все у них спорится, быстро 
дело делается. Наутро проснулся Мартынка не в простой избе, а в знатных, 
роскошных покоях; вышел на высокое крыльцо, смотрит — все как есть готово: и 
дворец, и собор, и мост хрустальный, и деревья с золотыми и серебряными 
яблоками. В те? поры и король выступил на балкон, глянул в прозорную трубочку и 
диву дался: все по приказу сделано! Призывает к себе прекрасную королевну и 
велит к венцу снаряжаться. «Ну, — говорит, — не думал я — не гадал отдавать 
тебя замуж за мужичьего сына, да теперь миновать того нельзя».
Вот, пока королевна умывалась, притиралась, в дорогие уборы рядилась, Мартын 
вдовин сын вышел на широкий двор и перекинул свое колечко с руки на? руку — 
вдруг двенадцать молодцев словно из земли выросли: «Что угодно, что надобно?» — 
«А вот, братцы, оденьте меня в боярский кафтан да приготовьте расписную коляску 
и шестерку лошадей». — «Сейчас будет готово!» Не успел Мартынка три раза 
моргнуть, а уж притащили ему кафтан; надел он кафтан — как раз впору, словно по 
мерке сшит. Оглянулся — у подъезда коляска стоит, в коляске чудные кони 
запряжены — одна шерстинка серебряная, а другая золотая. Сел он в коляску и 
поехал в собор; там уж давно к обедне звонят, и народу привалило 
видимо-невидимо. Вслед за женихом приехала и невеста с своими няньками и 
мамками и король с своими министрами. Отстояли обедню, а потом как следует — 
взял Мартын вдовин сын прекрасную королевну за руку и принял закон с нею. 
Король дал за дочкою богатое приданое, наградил зятя большим чином и задал пир 
на весь мир.
Живут молодые месяц, и два, и три; Мартынка что ни день все новые дворцы строит 
да сады разводит. Только королевне больно не по сердцу, что выдали ее замуж не 
за царевича, не за королевича, а за простого мужика; стала думать, как бы его 
со света сжить; прикинулась такою лисою, что и на? поди! Всячески за мужем 
ухаживает, всячески ему услуживает да все про его мудрость выспрашивает. 
Мартынка крепится, ничего не сказывает.
Вот раз как-то был он у короля в гостях, подпил порядком, вернулся домой и лег 
отдохнуть; тут королевна и пристала к нему, давай его целовать-миловать, 
ласковыми словами прельщать, и таки умаслила: рассказал ей Мартынка про свое 
чудодейное колечко. «Ладно, — думает королевна, — теперь я с тобою сделаюсь!» 
Только заснул он крепким сном, королевна хвать его за руку, сняла с мизинного 
пальца колечко, вышла на широкий двор и перекинула то кольцо с руки на? руку. 
Тотчас явилось перед ней двенадцать молодцев: «Что угодно, что надобно, 
прекрасная королевна?» — «Слушайте, ребята! Чтоб к утру не было здесь ни дворца,
 ни собора, ни моста хрустального, а стояла бы по-прежнему старая избушка; 
пусть муж мой в бедности остается, а меня унесите за тридевять земель, в 
тридесятое царство, в мышье государство. От одного стыда не хочу здесь жить!» — 
«Рады стараться, все будет исполнено!» В ту ж минуту подхватило ее ветром и 
унесло в тридесятое царство, в мышье государство.
Утром проснулся король, вышел на балкон посмотреть в прозорную трубочку — нет 
ни дворца с хрустальным мостом, ни собора пятиглавого, а только стоит старая 
избушка. «Что бы это значило? — думает король. — Куда все девалося?» И, не 
мешкая, посылает своего адъютанта разузнать на месте, что такое случилося? 
Адъютант поскакал верхом, освидетельствовал и, воротясь назад, докладует 
государю: «Ваше величество! Где был богатейший дворец, там стоит по-прежнему 
худая избушка, в той избушке ваш зять с своей матерью проживает, а прекрасной 
королевны и духу нет, и неведомо, где она нынче находится».
Король созвал большой совет и велел судить своего зятя, зачем-де обольстил его 
волшебством и сгубил прекрасную королевну. Осудили Мартынку посадить в высокий 
каменный столб и не давать ему ни есть, ни пить: пусть помрет с голоду. Явились 
каменщики, вывели столб и замуровали Мартынку наглухо, только малое окошечко 
для света оставили. Сидит он, бедный, в заключении не пивши не евши день, и 
другой, и третий, да слезами обливается.
Узнала про ту напасть собака Журка, прибежала в избушку, а кот Васька на печи 
лежит, мурлыкает, и напустилась на него ругаться: «Ах ты, подлец Васька! Только 
знаешь на печи лежать да потягиваться, а того не ведаешь, что хозяин наш в 
каменном столбу заточен. Видно, позабыл старое добро, как он сто рублев 
заплатил да тебя от смерти освободил; кабы не он, давно бы тебя, проклятого, 
черви источили! Вставай скорей! Надо помогать ему всеми силами». Кот Васька 
соскочил с печки и вместе с Журкою побежал разыскивать хозяина: прибежал к