[371]
молодцом, новогородским купцом, прибежал и подарочек принес. Нынче придет 
покалякает
[372]
, завтра придет — гостинец принесет; увадился
[373]
, наносил столько, что девать некуда!


А старуха-говоруха и скучила
[374]
без падчерицы, в избе у ней стало тихо, на животе тошно, язык пересох. «Ступай, 
муж, за падчерицей со дна моря ее достань, из огня выхвати! Я стара, я хила, за 
мной походить некому». Послушался муж; приехала падчерица, да как раскрыла 
сундук да развесила добро на веревочке от избы до ворот, — старуха было 
разинула рот, хотела по-своему встретить, а как увидела — губки сложила, под 
святые
[375]
гостью посадила и стала величать ее да приговаривать: «Чего изволишь, моя 
сударыня?»





Дочь и падчерица




№98
[376]



Женился мужик вдовый с дочкою на вдове — тоже с дочкою, и было у них две 
сводные дочери. Мачеха была ненавистная; отдыху не дает старику: «Вези свою 
дочь в лес, в землянку! Она там больше напрядет». Что делать! Послушал мужик 
бабу, свез дочку в землянку и дал ей огнивко, креме?шик, тру?ду
[377]
да мешочек круп и говорит: «Вот тебе огоньку; огонек не переводи, кашку вари, а 
сама сиди да пряди, да избушку-то припри».


Пришла ночь. Девка затопила печурку, заварила кашу, откуда ни возьмись мышка и 
говорит: «Де?вица, де?вица, дай мне ложечку каши». — «Ох, моя мышенька! Разбай
[378]
мою скуку; я тебе дам не одну ложку каши, а и досыта накормлю». Наелась мышка и 
ушла. Ночью вломился медведь. «Ну-ка, деушка, — говорит, — туши огни, давай в 
жмурку играть».

Мышка взбежала на плечо де?вицы и шепчет на ушко: «Не бойся, де?вица! Скажи: 
давай! а сама туши огонь да под печь полезай, а я стану бегать и в колокольчик 
звенеть». Так и сталось. Гоняется медведь за мышкою — не поймает; стал реветь 
да поленьями бросать; бросал-бросал, да не попал, устал и молвил: «Мастерица ты,
 деушка, в жмурку играть! За то пришлю тебе утром стадо коней да воз добра».

Наутро жена говорит: «Поезжай, старик, проведай-ка дочь — что напряла она в 
ночь?» Уехал старик, а баба сидит да ждет: как-то он дочерние косточки 
привезет! Вот собачка: «Тяф, тяф, тяф! С стариком дочка едет, стадо коней гонит,
 воз добра везет». — «Врешь, шафурка
[379]
! Это в кузове кости гремят да погромыхивают». Вот ворота заскрипели, кони на 
двор вбежали, а дочка с отцом сидят на возу: полон воз добра! У бабы от 
жадности аж глаза горят. «Экая важность! — кричит. — Повези-ка мою дочь в лес 
на ночь; моя дочь два стада коней пригонит, два воза добра притащит».

Повез мужик и бабину дочь в землянку и так же снарядил ее и едою и огнем. Об 
вечеру заварила она кашу. Вышла мышка и просит кашки у Наташки. А Наташка 
кричит: «Ишь, гада какая!» — и швырнула в нее ложкой. Мышка убежала; а Наташка 
уписывает одна кашу, съела, огни позадула и в углу прикорнула.
Пришла полночь — вломился медведь и говорит: «Эй, где ты, деушка? Давай-ка в 
жмурку поиграем». Де?вица молчит, только со страху зубами стучит. «А, ты вот 
где! На? колокольчик, бегай, а я буду ловить». Взяла колокольчик, рука дрожит, 
колокольчик беспере?чь звенит, а мышка отзывается: «Злой де?вице живой не 
быть!»
Наутро шлет баба старика в лес: «Ступай! Моя дочь два воза привезет, два табуна 
пригонит». Мужик уехал, а баба за воротами ждет. Вот собачка: «Тяф, тяф, тяф! 
Хозяйкина дочь едет — в кузове костьми гремит, а старик на пустом возу сидит». 
— «Врешь ты, шавчонка! Моя дочь стада гонит и возы везет». Глядь — старик у