Ахаханаврак спрятал под дождевик. Великан подумал, что это печенка Ахахаиаврака,
 и съел ее. Кончил есть и говорит:
— Очень твоя печенка на нерпичью похожа.
Ахаханаврак ответил:
— Уж такая у нас печенка, что нерпой пахнет. Ведь мы нерпу едим.
Затем сказал великану:
— Теперь ты на спину ложись.
Лег великан на спину, а человек вынул нож и разрезал великану живот. Затем 
проколол ножом сердце великана и убил его. Превратился великан в большую гору. 
Перестало море волноваться. Ахаханаврак пошел к своему каяку, сел и поплыл 
дальше.
Вскоре причалил он к острову, втащил на берег каяк, взял гарпуны с поплавками и 
пошел. Видит — впереди огонек горит. Остановился, слышит из подземелья крик 
тугныгака. Выскочил тугныгак из того места, где огонек светится, и говорит 
Ахаханавраку:
— Ахаханаврак, отдай мне твои кишки!
Отдал ему Ахаханаврак нерпичьи кишки. Тугныгак открыл свою пасть, а там до 
самых внутренностей огромные зубы ряд за рядом идут. Проглотил тугныгак кишки и 
исчез под землей. Скоро опять появился. Бросил Ахаханаврак ему нерпичьи легкие. 
Исчез тугныгак, снова появился и говорит:
— Ахаханаврак, отдай мне свое сердце!
Ахаханаврак ответил:
— Нет, сердце я тебе не отдам. Сердцем я живу. Сердце жизнь мне дает, ум дает.
Тугныгак сказал:
— Тогда я тебя съем!
Ахаханаврак ответил:
— Открывай рот!
И бросил гарпун в тугныгака. Тугныгак исчез под землей, и поплавок, привязанный 
к гарпуну, с собой утащил.
Видит Ахаханаврак — большая яранга. Вошел в полог, оказывается, тугныгак здесь 
больной лежит. Вытащил Ахаханаврак охотничий нож и убил тугныгака. Сам сразу же 
вышел и побежал к каяку, сел в него и поехал домой. Приехал домой, а родные его 
не спят, беспокоятся, не знают, что с ним.
Ахаханаврак сказал им:
— Буду я жить до глубокой старости! Никаких тугныгаков не боюсь.
Все. Конец.




30. Сирота




Рассказала в 1948 г, жительница сел. Наукан Накаюк, 50 лет, малограмотная; зап. 
и пер. Г, А. Меновщиков. Опубл.: Эск. ск. и лег., стр. 129.


Здесь сказка о волшебных превращениях героя контаминируется с бытовым рассказом,
 в котором решаются острые социальные вопросы, когда принципы 
первобытнообщинного распределения продуктов труда заменяются принципами их 
присвоения выделившимися умилыками-старшинами и силачами.


Морально-этическая сущность сказки в том, что герой в образе обездоленного 
сироты борется за социальную справедливость (см. Рубцова, № 3).


Так вот, говорят, было. Умерли у одного мальчика родители, остался он с 
бабушкой, некому стало добывать зверей на мясо и одежду. У мальчика даже обуви 
не стало, одежда вся износилась, не мог он выйти на улицу.
Был у мальчика дядя, удачливый охотник и добрый человек. Еще летом положил он в 
мясную яму бабушки и сироты несколько жирных тухтаков.
— Вот вам запасы на зиму, — сказал.
Берегли бабушка и внучек тухтаки и питались кое-как тем, что давали им иногда 
охотники. Так жили они всю долгую зиму, не трогая запасов. Мальчик часто был 
голоден и говорил:
— Бабушка, давай принесем из мясной ямы тухтак, очень мне есть хочется.
Но бабушка отвечала:
— Нет, не время еще. Ранней весной кончатся запасы у людей, вот тогда мы и 
возьмем свой тухтак.
Однажды пришел дядя к их землянке и крикнул в отдушину:
— Эй, племянник, снегири прилетели, весна идет!
Мальчик радостно закричал:
— Бабушка, снегири прилетели, позволь сходить за тухтаком.
На этот раз позволила бабушка. Надел мальчик бабушкину верхнюю одежду и побежал 
к мясной яме. Когда залез в яму, начал мерзлый тухтак рубить, пискнул кто-то 
внутри, и выскочила оттуда мышка. Посмотрел мальчик на тухтак, а на нем весь 
жир объеден и внутрь дырочка проделана. Сирота от досады даже заплакал. А мышка