ительменско-корякским сказкам с несколькими контаминированными сюжетами, где 
человеческие и животные персонажи действуют в тесном содружестве. Наиболее ярко 
это раскрывается при анализе замечательного и до сих пор малоизвестного цикла 
сказок о вороньем герое Кутхе — Куткыннеку, о котором подробно сказано выше. 
Это ворон и человек одновременно. В одних случаях он тесно контактирует с 
животными персонажами (№ 126, 127, 173), в других — с человеческими (№ 176). Во 
многих сказках этого оригинального вороньего цикла герой действует при 
посредстве мифических помощников — звериных персонажей. Такие сказки относятся 
скорее к жанру волшебно-мифических, чем животных.
Так, например, герои цикла ительменских сказок о Кутхе, а именно — сам Кутх, 
его жена Мити, их дети Эмэмкут, Синаневт и другие, несмотря на принадлежность к 
птичьему роду (Кутх — мифический ворон, Мити — сорочья дочь), выступают в 
облике людей, но чаще всего — в зверином окружении. Сам Кутх при нужде 
оборачивается вороном, но лишь на короткое время, для исполнения своей 
магической миссии. Способность перевоплощаться в ворона унаследовал от родителя 
и его старший сын Эмэмкут. Лишь Мити во всех сказочных ситуациях остается 
человеческой женщиной, хотя и рождена сорокой. Между тем дочери Кутха и Мити 
вступают в брачные союзы как с человеческими, так и со звериными персонажами. 
Сам Кутх, отлучаясь из семьи, попадает обычно в звериное окружение.
Вместе с тем в ряде других сказок Кутх окружен только человеческими персонажами,
 например в сказках о ложной смерти Кутха, где Мити с детьми разоблачает его 
как плута и тунеядца. Это, скорее, бытовые сказки. В сказках «Кутх и Мити» 
(№ 170), «Как Кутх и Мити за орехами ходили» (№ 171) мужские персонажи Кутх и 
Эмэмкут, отлучившись от женщин, оборачиваются воронами (каждый в отдельности). 
Это уже не животные, а волшебные сказки, в которых главным персонажем выступает 
тот же Кутх.
В корякских сказках о Куткыннеку (Куйкынняку) и Эмэмкуте, продолжающих 
ительменский сказочный цикл о вороне Кутхе, образ вороньего героя также не 
имеет четкого выражения. Так, в сказке «Путешествия Куйкынняку» (№ 125) 
невозможно определить внешний облик героя: человек это или ворон, Куйкынняку 
сопровождает нерпа-акиба и приводит в морскую пучину к китовому народу, затем — 
к моржовому народу, нерпичьему, лахтачьему. Разные породы морских зверей здесь 
изображаются в виде отдельных человеческих общин. Куйкынняку в благодарность за 
гостеприимство отдает свою дочь Тинианавут в замужество лахтачьему народу. В 
ительменской сказке «Кутх и краб» (№ 174) Кутх попадает в подводное царство 
морских людей и за утоление жажды отдает им в замужество своих дочерей. В той и 
другой сказке пережиточно сохраняются представления о мифических контактах и 
кровных связях между человеком и зверем. Мифологическая основа сказок о Кутхе — 
Куткыннеку в ительменско-корякском фольклоре представляется несомменной. Вместе 
с тем прямолинейное отнесение многих из сказок этого своеобразного цикла к тому 
или иному жанру вызывает затруднения в связи с теми изменениями и наслоениями, 
которые они претерпели в результате своего формирования.
Более определенно жанр сказок о животных выделился в эскимосском и чукотском 
фольклоре, где четко наметились две линии поведения животных персонажей: один 
выступают в роли тотемных помощников человека в волшебно-мифической сказке 
(касатка, ворон, волк, лиса, гагара, олень, мышка, лаух), другие — в роли 
хитрых, ловких, смелых, изворотливых деятелей (лиса, олень, горностай, сова, 
бакланы, чайки, заяц) или же глупых и трусливых увальней (бурый медведь, волк, 
ворон). Именно вторая группа произведений устного творчества с участием 
животных персонажей составляет жанр животной сказки.
Для животной сказки характерно полное отсутствие волшебно-мифических деяний 
героев. Здесь участники событий ведут обыкновенный охотничий образ жизни, часто 
подражая в своих действиях людям; они имеют орудия труда, добывают и готовят 
пищу, изготовляют одежду, строят жилища, заключают браки, воспитывают детей, 
ведут борьбу со своими врагами.

В животных сказках победителями выходят, как правило, существа физически 
немощные и малые, но обладающие умом, хитростью и ловкостью
51
. В сказке «Аканныкай» (№ 107) волк съедает важенку, а олененка оставляет на 
вырост, чтобы закусить, когда подрастет. Олененок, тренируясь в прыжках по 
скалам, становится сильным оленем и побеждает волка. В керекской сказке «Лиса и 
ворон» (№ 115) животные персонажи имеют полный комплект предметов быта и охоты. 
Они ведут человеческий образ жизни. Лиса пытается обманывать ворона, но он 
разоблачает и унижает ее. К таким «чисто» животным сказкам относится 
значительное число сказок, включенных в настоящее собрание.

Особое место среди животных сказок эскимосов и чукчей занимают детские 
сказки-дразнилки о рыбе-бычке и олене, о бычке и лисичке и ряд других. В этих 
сказках персонажи посредством песенок дразнят друг друга, обзывая обидными 
словами.
Среди сказок с животными персонажами (животные и волшебно-мифические) имеются 
сказки топонимического содержания, кумулятивные, сказки с этиологическими или 
космогоническими сюжетами и концовками.
Олицетворение животного мира в устном творчестве палеоазиатов теснейшим и 
непосредственным образом взаимодействовало с их изобразительным и 
вокально-танцевальным искусством. В народных эскимосско-чукотских танцах и 
песенных импровизациях, исполнявшихся до недавнего времени на праздничных 
торжествах, посвященных удачной охоте на кита или моржа, а у чукчей-кочевников 
— осеннему забою оленей, искусно изображались картины трудовой жизни людей. В