одного героя. В них рассказывается о «достоверных» фактах борьбы с вражеским 
засильем, где нет места гиперболизму, фантастике и прославлению подвигов 
отдельных героев. Характерной особенностью исторических преданий часто 
выступает массовый героизм народа в борьбе с врагом. В основе таких преданий, 
сохранившихся в народной памяти, — события прошлого, которые не обросли 
элементами эпического и фантастического. К таким преданиям можно отнести, 
например, эскимосское предание «Виютку-предводитель», где под водительством 
некоего Виютку и его братьев из множества жителей чукотских и эскимосских 
селений организуется большой воинский отряд, призванный не допустить на 
чукотскую землю войско пришельцев-таннитов (по-видимому, коряков и их 
сателлитов-юкагиров)
49
. В предании дается детальное энтографическое описание подготовки и организации 
воинов — пращников, стрелков из лука, копьеносцев, рисуются картины сражения с 
традиционным началом (поединок двух воинов) и традиционным концом (оставление в 
живых одного-двух пленных), картины дележа добычи и т. д.

Для повествований подобного типа характерны топонимические, этноннмическне и 
этнографические подробности в гораздо большей степени, чем для героических 
сказаний.
В. Г. Богораз относил к историческим преданиям рассказы о сраженниях чукчей с 
отрядами Павлуцкого, а также более ранние рассказы о стычках с эскимосами.
Из подобных исторических преданий с течением времени развился жанр героических 
сказаний, в которых описание реальных событий, присущее историческим преданиям, 
уступило место прославлению героический, подвигов отдельных персонажей, ведущих 
победоносную борьбу за честь и свободу своего племени или семьи.
Сказки о животных в фольклоре палеоазиатов Чукотки и Камчатки получили 
повсеместное для данного региона распространение. Отличительной чертой сказок 
этого жанра является их свяэь с космогоническими, тотемическими и 
анимистическими представлениями азиатских эскимосов, чукчей, кереков, коряков и 
ительменов ранней эпохи первобытнообщинной формации. Этот жанр устного 
творчества развивается в тех же общественно-исторических условиях жизни 
охотников эпохи первобытнообщинной формации, что и мифические предания, и 
волшебно-мифические сказки, элементы которых обнаруживаются в сказках о 
животных. В них, как и в сказках других жанров, нашли свое отображение и 
обобщение как мировоззренческие представления народностей Чукотки и Камчатки, 
так и накопившийся жизненный опыт, столь необходимый для практической 
деятельности древних охотников данного региона.
Олицетворение животных и природы в сказках палеоазиатов, как и у многих других 
охотничьих племен, имело непосредственную и живую связь с первобытной охотой на 
зверя, которая в силу суровых климатических условий Крайнего Севера была их 
главным занятием и единственным условием существования. Зверь, являвшийся 
основным источником жизни охотничьих племен на разных этапах их исторического 
развития, неизбежно наделялся тотемными и анимистическими свойствами. Именно с 
животным миром была прежде всего связана мировоззренческая и художественная 
фантазия древних палеоазиатов — чукчей, коряков, кереков, ительменов и 
азиатских эскимосов, поскольку от этого мира зависела охотничья удача, а с ней 
и благополучие общины.
Если отличительной особенностью ряда волшебно-мифических сказок о вредоносных 
кэле, нынвитах и тунгаках был страх человека перед непознанными и таинственными 
силами природы, то в сказках о животных чаще отражались черты дружественного 
отношения к животному. Зверь, являвлявшийся объектом охоты, — не был врагом 
человека. Охотник не убивал зверя, а добывал, и поэтому наделял его духовными, 
человеческими качествами, которыми обладал сам. Отсюда и прямая связь 
мифологических преданий с животными персонажами со сказками о животных. 
Человеческий герой волшебно-мифической сказки, свободно вступающий в любовные и 
брачные связи с белой медведицей или гусыней, которые, сияв звериную одежду 
(шкуру), становятся белотелыми женщинами, продолжает оставаться обыкновенным 
охотником.
Создав фантастические легенды о животных и других создателях мира, человек 
начинает верить в их реальное существование, в их покровительство. Мифы с 
развитием человеческого общества, художественно переосмысляясь и обогащаясь, 
перерастают в волшебную сказку, в которой находят отражение морально-этические 
нормы поведения древнего человека. Из волшебно-мифической сказки выделяется 
сказка о животных, которая становится такой же, а часто и более могущественной 
школой жизни охотника, как и волшебно-мифическая сказка.

В животных сказках чукчей, азиатских эскимосов, коряков и ительменов 
воспевается трудовой опыт народа, его быт, занятия, ловкость и хитрость как 
залог удачи охотника в добыче зверя и осмеиваются глупость, неповоротливость, 
физическая немощь как опасные для охотника качества
50
.

Животная сказка аборигенов Чукотки и Камчатки, сохраняющая в ряде случаев 
прямую генетическую связь с мифическими преданиями и развившимися из последних 
волшебно-мифическими сказками, не имеет четкого отличия от них, хотя по ряду 
признаков дифференциация между этими жанрами и наметилась. Во многих сказках 
персонажами выступают одновременно люди и звери, и в ряде случаев трудно 
определить, кто из них предстает главным. Особенно это относится к