Нравоучительный смысл в сюжетах подавался в виде сентенций в конце 
повествований, что служило удобной формой для проповеди буддийского вероучения. 
Вместе с тем тексты из этих сборников способствовали обновлению и расширению 
сюжетного репертуара, влияли на обогащение стиля бурятских народных сказок, 
увлекательные повествования из этих сборников (по ним степные грамотеи обучали 
своих детей старомонгольской письменности), перейдя в устное бытование, 
обретали как бы второе дыхание. Переосмысленные одаренными исполнителями, 
согласно эстетике народных сказок, они вошли в устную сказочную традицию бурят.
В активе многих современных онтохошинов и сейчас имеются сказки, а иногда 
отдельные эпизоды и мотивы, восходящие к памятникам древнеиндийской и 
древнемонгольской литературы. Например, значительное влияние сборников "Арджи 
Бурджи-хан", "Волшебный мертвец", "Панчатантра" ощущается в сказочном 
репертуаре М. Алсыева, С. Матуева, Д. Тагаровой, Д. Цыренова, Д. Жамбаловой. 
При этом наблюдаются характерные изменения. Так, центральный эпизод сказки о 
ламе-созерцателе в "Панчатантре" подчинен традиционной для буддизма идее 
непротивления злу и всепрощения. В устных версиях подобная направленность 
утрачена, в них налицо традиционное для сказочных героев активное отношение к 
жизни. Например, сирота-парень в сказке Арабдана Онгорхоева, не приемля 
непротивления злу, благодаря смелым действиям не только избегает гибели, но и 
справедливо наказывает своих противников.

Особенно заметно влияние сказок из "Волшебного мертвеца" на бурятский репертуар.
 К этому сборнику генетически восходят многочисленные версии сюжета о "знахаре" 
(
Гахай багша
), который обладает волшебным свойством находить спрятанные драгоценности. Один 
из вариантов - "О старике со старухой" - был опубликован еще Н.А. Бестужевым 
[4].

Сюжеты сказок "Волшебные гадальные косточки", "Грозный черный амбань" также 
заимствованы из сборника "Волшебный мертвец". Но они переосмыслены по-новому. 
Так, если в сказках письменного первоисточника функции доброго советчика 
выполняет лама Шадургу Арши, то в устных версиях он заменяется традиционным 
мудрым белоголовым старцем с березовой тростью. В текстах, записанных от Д. 
Тагаровой и Ц.-Д. Базарова, основными героями выступают представители народных 
низов.
Таким образом, сказки из древнеиндийских и древнемонгольских письменных 
источников, зафиксированные в основном в районах Бурятии и Читинской области, в 
процессе устного бытования подверглись существенной трансформации.
Сказочная традиция бурят, проживающих в Иркутской области, не испытала влияния 
письменных сборников. Она больше сохранила оригинальные сюжеты, архаические, 
этиологические сказки, генетически связанные с народными мифологическими 
воззрениями. Большую популярность в этом регионе обрели богатырские сказки, 
активное бытование которых в наше время свидетельствует о богатой в прошлом 
унгинской, эхирит-булагатской эпической традиции.
В особую зональную группу следует выделить сказочный репертуар бурят, 
проживающих в Монголии. Здесь происходит, в частности, процесс взаимодействия 
собственной повествовательной традиции бурят с монгольской. Экспедициями 
выявлены одаренные исполнители - Сономын Добшон, Санжын Дулмажаб, Бадмын 
Доржоханда, Нямын Гомбодоржо. В их репертуаре по нескольку десятков волшебных 
сказок. Художественным совершенством отличаются, например, традиционные 
волшебные сказки "Девушка и говорящий бархатисто-черный конь" (№ 3), "Бедный 
Боролзой" (№ 19) в исполнении Нямым Гомбодоржо. Но есть и повествования, 
содержащие сравнительно поздние мотивы. В их числе - сказка того же исполнителя 
"Шулун Бэлиг-парень" (№ 24), о побратимстве двух охотников - монгола и русского.
 Отец русского богатыря выступает в ней в функции традиционного дарителя и 
советчика бурятских сказок.



В текстах, записанных от исполнителей из бурятских поселений Монголии, немало 
мотивов, присущих и монгольским сказкам, встречаются и бурятско-монгольские 
сюжетные контаминации. Можно отметить также сакающий говор (произношение "с" 
вместо бурятского "h") большинства информаторов, наличие монголизмов в их речи. 
Все это свидетельствует о тесном взаимодействии в этом регионе 
бурятско-монгольских фольклорных и языковых традиций.
Деление бурятской сказочной традиции на три зональные группы (бурят 
забайкальских, прибайкальских и проживающих в Монголии) условное, так как в 
репертуаре всех зон содержится значительный слой общебурятских сюжетов и 
мотивов.

* * *

В исторически сложившемся сюжетном репертуаре бурятских волшебных сказок есть 
произведения на оригинальные, собственно бурятские сюжеты (к ним относится цикл 
богатырских сказок о баторах и мэргэнах - № 1, 5, 7), свои версии международных 
сюжетов (см в коммент. ссылки на AT) и сказки, основой которых, как уже 
говорилось выше, стали сюжеты и мотивы, пришедшие из рукописных 
старомонгольских сборников различного (в том числе древнеиндийского) 
происхождения.