– Темной должна быть ночь в Долине Терновника, – продолжал он. – Ведь здесь 
слишком много глаз, которые желают видеть то, что им не положено.

Потом он опять пошел выносить землю, а я встал в открытых дверях на караул. 
Везде царила тьма, как и хотел Маттиас. Темно было в домах, темным было и небо 
над Долиной Терновника. Ни звезд, ни луны, кругом кромешная тьма, и я ничего не 
мог различить. Стало быть, и все ночные глаза, о которых говорил Маттиас, тоже 
ничего не видели, и это немного утешало меня.

Мне было тоскливо и жутковато стоять одному в темноте и ждать. Маттиас так 
долго не возвращался. Я начал беспокоиться и волновался все сильнее и сильнее. 
Почему он не шел так долго? Я напряженно вглядывался в темноту. Но что это, 
куда подевалась тьма? Внезапно стало намного светлее. Я увидел, что лунный свет 
стал пробиваться сквозь тучи. Хуже этого ничего не могло быть, и я молил Бога, 
чтобы Маттиас успел вернуться, покуда темнота вовсе не рассеялась, ведь тогда 
его тут же заметят. Но было уже поздно. Потому что луна уже светила в полную 
силу и заливала светом всю долину.

И при свете луны я увидел Маттиаса. Он пробирался с корытом по кустам довольно 
далеко от дома. Я стал дико озираться по сторонам, ведь мне велено было стоять 
на карауле. И тут я, к своему ужасу, увидел, что Дудик, этот Толстый Дудик, 
спускается со стены по веревочной лестнице.

Трудно свистеть, когда тебе страшно, и у меня это получилось неважно. Я кое-как 
просвистел свой мотивчик, и Маттиас быстро, как ящерица, юркнул в ближайшие 
кусты терновника. Но тут меня схватил Дудик.

– Ты что это свистишь? – прорычал он.

– Да я… я сегодня выучил этот мотив, – промямлил я. – Раньше я не умел свистеть,
 а сегодня вдруг научился. Хочешь послушать?

Я опять принялся свистеть, но Дудик оборвал меня:

– Заткнись! Хоть я и не знаю, запрещено свистеть или нет, однако скорее всего 
запрещено. Не думаю, чтобы Тенгилю это понравилось. А почему дверь у тебя не 
заперта? Не знаешь, что ли, что не положено?

– А что, Тенгилю не нравится, когда дверь открыта?

– Поговори мне еще! Делай, что тебе сказано! Но дай мне сперва ковш воды. Я 
чуть не помер от жажды, пока ходил по стене.

«Что будет, если он пойдет за мной в кухню и увидит, что Маттиаса нет в доме? – 
пронеслось у меня в голове. – Бедный Маттиас, ведь тех, кто выходит ночью из 
дома, ждет казнь, сколько раз мне уже говорили об этом!»

– Сейчас принесу, – быстро сказал я. – Подожди здесь, я дам тебе напиться.

Я вбежал в дом и стал шарить в кухне, не зная, в каком углу стоит бочка с водой.
 Потом я нашел ковшик и зачерпнул из бочки. И тут я почувствовал, что кто-то 
стоит за моей спиной. Да, кто-то стоял в темноте почти вплотную ко мне. Я 
похолодел от ужаса.

– Зажги свет! – приказал Дудик. – Я хочу поглядеть на эту крысиную нору.

Руки у меня дрожали, да и весь я дрожал, но все-таки мне удалось зажечь свечу.

Дудик взял ковш и стал пить. Он все пил и пил, словно в нем не было дна. Потом 
он швырнул ковш, и его противные глаза стали шарить по кухне. И тут он задал 
вопрос, которого я так боялся:

– А где этот старик Маттиас, что живет здесь? Я молчал, не зная, что ответить.

– Не слышишь, что ли, о чем тебя спрашивают? Где Маттиас?

– Спит, – ответил я, надо ведь было что-нибудь придумать.

– Где он спит?

Я знал, что рядом с кухней была небольшая каморка, где стояла кровать Маттиаса. 
Но я также знал, что в эту минуту его там не было. И все же я показал на дверь 
каморки и сказал:

– Вон там!

Я пропищал эти слова еле слышно. Они прозвучали так жалобно, что Дудик 
презрительно захохотал.

– Нескладно ты врешь, – сказал он. – Погоди-ка, сейчас поглядим!