Тенгиля, о том, что это самая злая сказка на свете. Я спросил Юнатана, почему 
он должен идти на такое опасное дело. Нет чтобы сидеть себе дома в 
Рюттаргордене, у очага, и наслаждаться жизнью. А он ответил, что есть дела, 
которые человек должен делать, даже если они опасные.

– А почему? – спросил я.

– Потому что иначе это не человек, а ни то ни се, дерьмо!

Он рассказал мне, что собирается делать. Он хотел попытаться вызволить Урвара 
из пещеры Катлы. Потому что Урвар был еще главнее Софии и без него придет конец 
зеленым долинам Нангиялы.

Было уже поздно. Огонь в очаге погас. Наступила ночь.

И вот настало утро. Я стоял у калитки и смотрел вслед Юнатану. А он поскакал и 
исчез в тумане. Да, в то утро Долину Вишен заволокло туманом. Верите ли, когда 
его поглотил туман, сердце у меня чуть не разорвалось. А он растаял в тумане и 
исчез. И я остался один. Выдержать это было невозможно. Я просто с ума сошел от 
горя. Я помчался в конюшню, вывел Фьялара, прыгнул в седло и бросился догонять 
Юнатана. Я должен был увидеть его еще раз, быть может в последний. Мне было 
известно, что сначала он отправился в Тюльпанную усадьбу, чтобы получить приказ 
Софии. И я поехал туда. Я мчался как сумасшедший и нагнал его возле самого дома 
Софии. Тут мне стало стыдно, и я хотел уже было спрятаться, но он услыхал топот 
копыт и увидел меня.

– Чего ты хочешь? – спросил он. И в самом деле, чего я хотел?

– А ты точно вернешься назад? – пробормотал я, больше ничего не сумев придумать.


Тогда он подъехал ко мне. Наши лошади встали рядом. Юнатан стер что-то, может 
быть слезы, с моей щеки указательным пальцем и сказал:

– Не плачь, Сухарик! Мы точно увидимся. Если и не здесь, то в Нангилиме.

– В Нангилиме? – спросил я. – А что это такое?

– Об этом я расскажу тебе в другой раз, – ответил Юнатан.


Не знаю, как я вытерпел те дни, когда оставался один в Рюттаргордене. Правда, я 
ухаживал за своими животными. Почти все время я проводил в конюшне у Фьялара. А 
еще подолгу болтал со своими кроликами. Иногда удил рыбу, купался и стрелял в 
цель из лука. Но все это казалось мне без Юнатана пустым делом. София заходила 
и приносила мне еду, и мы с ней говорили о Юнатане. Я все ждал, что она скажет: 
«Скоро он вернется домой». Но она этого не говорила. Мне хотелось спросить ее, 
почему она сама не попыталась спасти Урвара, а послала Юнатана. Но зачем было 
спрашивать, это я знал сам.

Ведь Юнатан говорил мне, что Тенгиль ненавидит Софию.

«София из Долины Вишен и Урвар из Долины Терновника – его злейшие враги. Уж 
будь уверен, он хорошо это знает, – говорил мне Юнатан. – Урвара он засадил в 
пещеру Катлы. Он с удовольствием запер бы туда и Софию, чтобы она там томилась 
до самой смерти. Этот негодяй обещал дать пятнадцать белых лошадей тому, кто 
доставит ему Софию живой или мертвой».

Да, Юнатан рассказывал мне об этом. И мне было ясно, почему София должна была 
держаться подальше от Долины Терновника. Пришлось послать туда Юнатана. О нем 
Тенгиль ничего не знал. Во всяком случае, можно было на это надеяться. Хотя, 
видно, кто-то понимал, что Юнатан не просто батрак в саду у Софии. Тот, кто был 
у нас ночью в доме. Тот, кто стоял тогда у буфета. И София не могла не думать о 
нем с тревогой.

– Этот человек слишком много знает, – сказала она.

И она велела сразу же сказать ей, если я замечу, что кто-то вертится возле 
Рюттаргордена. Я сказал ей, что в буфете они теперь ничего не найдут, потому 
что мы перепрятали секретные бумаги в другое место. Теперь они лежат у нас в 
ларе с овсом, в конюшне. Мы положили их в большую табакерку и засунули на дно 
ларя, под овес.

София пошла со мной в конюшню, достала табакерку и положила в нее новую бумажку.
 Она решила, что это хороший тайник, и я с ней согласился.

– Постарайся не падать духом, – сказала мне София, уходя. – Хотя я знаю, как 
тебе тяжко, но ты не Должен падать духом!

Мне и в самом деле было тяжело, особенно по вечерам.