сработал капкан воров, значит, Филле и Рулле уже здесь, в квартире. Вместе с 
этим он обнаружил, к великому своему ужасу, что звуки «грр-ах-грр-ах» совсем 
смолкли. Ой, что же ему делать? В отчаянии он повторил про себя все звуки, 
которые ему велел запомнить Карлсон, и в конце концов попытался издать какое-то 
жалкое «гр-о-го» вперемешку с такими же жалкими «грр-ах», но всё это совсем не 
было похоже на храп.

Он снова попытался:

— Грр-ах, грр-ах…

— Заткнись! — донеслось до него откуда-то со стороны капкана, и в темноте он 
постепенно разглядел очертания чего-то маленького и толстого, что барахталось в 
натянутых верёвках и отчаянно пыталось выбраться. Это был Карлсон.

Малыш подбежал к нему и, приподняв стулья, помог ему встать. Но Карлсон не 
сказал ему спасибо. Он был зол как чёрт.

— Это ты виноват, — пробурчал он. — Ведь я велел тебе принести полотенце из 
ванной!

На самом-то деле он оставил Малыша на страже, а сам побежал в ванную, совсем 
забыв, бедняга, что у него на дороге стоит капкан для воров. Но при чём тут 
Малыш?

Впрочем, у них не оказалось времени выяснять, кто виноват в случившемся, потому 
что они оба услышали, как фрекен Бок нажимает ручку своей двери. Нельзя было 
терять ни секунды.

— Исчезни! — зашептал Малыш.

Карлсон помчался на кухню, а сам Малыш скрылся в своей комнате и кинулся на 
кровать.

Всё это он успел проделать в самый последний момент. Он натянул одеяло на 
голову и робко попробовал издать негромкий храп «грр-ах», но у него снова не 
получилось, и он лежал молча и слышал, как фрекен Бок вошла к нему в комнату и 
подошла к его кровати. Он осторожно чуть приоткрыл глаза и увидел, что она 
стоит над ним в ночной рубашке, белевшей в темноте, стоит и так пристально 
вглядывается, что у него всё тело начинает зудеть.

— Только не делай вид, что ты спишь, — сказала фрекен Бок, но голос её был не 
злым. — Тебя тоже разбудил раскат грома?

— Да… наверное…

Фрекен Бок с удовлетворением кивнула.

— Я весь день чувствовала, что ночью разразится гроза. Было так душно, так 
парило! Но ты не бойся, — сказала она и погладила Малыша по голове. — Пусть 
себе грохочет, в городе это совсем не опасно.

Потом она вышла. Малыш долго лежал в кровати, не смея пошевельнуться. Но в 
конце концов он всё же, тихонько встал. Его очень тревожило, что с Карлсоном, и 
он неслышно прокрался на кухню.

Первое, что он там увидел, была мумия.

И какая мумия! Она сидела на табуретке, а рядом стоял Карлсон, гордый как лев, 
и освещал её карманным фонариком, который нашёл в стенном шкафу.

— Разве она не хороша? — спросил он.

«Она» — значит, это мумия не царя, а царицы!" — подумал Малыш. Круглая, толстая 
царица, потому что поверх кухонных полотенец Карлсон обмотал её всеми мохнатыми 
полотенцами, которые нашёл в ванной. Голова её была скручена из салфеток и тоже 
обмотана полотенцем, в котором он прорезал большие глаза и обвёл их чёрным 
ободком. Но главное, у мумии были зубы. Настоящие зубы — зубы дяди Юлиуса. Он 
засунул их в бахрому салфеток, а для верности прикрепил ещё с обоих концов 
пластырем. Наводящая ужас, устрашающая, смертоносная мумия! При виде её Малыш 
содрогнулся.

— Почему на ней пластырь? — спросил он.

— Она брилась, — объяснил Карлсон и похлопал мумию по щеке. — Гей-гоп, она так 
походка на мою маму, что я думаю назвать её «Мамочка».

И он схватил мумию в охапку и понёс в прихожую.

— Как приятно будет Филле и Рулле встретиться Мамочкой!