собака, напавшая на след, неудержимо рвался на кухню. Малыш всё же схватил его 
за рукав.

— Послушай, Карлсон, — сказал он, стараясь придать своему голосу как можно 
большую убедительность, — она ведь думает, что ты мой товарищ по школе, и, 
по-моему, хорошо, чтобы она и дальше так думала.

Карлсон вдруг застыл, а потом в нём что-то заклокотало, как всякий раз, когда 
он приходил в восторг от новой выдумки.

— Она в самом деле верит, что я хожу в школу? — переспросил он, ликуя. И 
ринулся на кухню.

Фрекен Бок услышала чьи-то приближающиеся шаги. Она ждала дядю Юлиуса и была 
немало удивлена, что пожилой господин так стремительно скачет по коридору. 
Исполненная любопытства, глядела она на дверь: ей казалось, что дядя Юлиус 
должен быть очень представителен и элегантен. Когда же дверь с шумом 
распахнулась и в кухню ворвался Карлсон, она вскрикнула, словно увидела змею.

Карлсон не заметил её ужаса. Двумя прыжками он очутился около неё и с рвением 
заглянул ей в лицо, выражавшее глубокое неодобрение.

— А ты знаешь, кто у нас в классе первый ученик? — спросил Карлсон. — Угадай, 
кто лучше всех умеет считать, и писать, и… Кто вообще лучше всех?

— Когда входишь в дом, надо здороваться, — сказала фрекен Бок. — И меня 
нисколько не интересует, кто у вас первый ученик. Уде во всяком случае, не ты, 
это ясно.

— Спасибо за эти слова, — сказал Карлсон и надулся, но со стороны могло 
показаться, что он думает. — Уж в арифметике-то я, во всяком случае, самый 
сильный, — мрачно сказал он наконец и пожал плечами. — Пустяки, дело житейское,
 — добавил он и вдруг весело запрыгал по кухне. Он вертелся вокруг фрекен Бок и 
что-то бормотал, и так постепенно родилось что-то вроде песенки:

		Пусть всё кругом
		Горит огнём,
		А мы с тобой споём.

— Не надо, Карлсон, не надо, — пытался унять его Малыш, но без толку.

		Ути, боссе, буссе, бассе,
		Биссе, и отдохнём, —

всё увлеченней пел Карлсон. А когда он дошёл до слова «отдохнём», раздался 
выстрел, а вслед за ним — пронзительный крик. Выстрелил Карлсон из своего 
пистолетика, а закричала фрекен Бок. Малыш сперва подумал, что она упала в 
обморок, потому что она плюхнулась на стул и долго сидела молча, с закрытыми 
глазами, но когда Карлсон снова запел:

		Ути, боссе, буссе,
		Биссе, и отдохнём, —

она открыла глаза и сказала зло:

— Ты у меня сейчас таких боссе и бассе получишь дрянной мальчишка, что век 
помнить будешь!

Карлсон на это ничего не ответил, он только подцепил своим пухленьким 
указательным пальцем фрекен Бок за подбородок, а потом ткнул в красивую брошь, 
приколотую у ворота.

— Красивая вещь, — сказал он. — Где ты её стянула?

— Карлсон, перестань, прошу тебя! — в страхе крикнул Малыш, потому что он видел,
 в каком бешенстве была фрекен Бок.

— Ты всякий… всякий стыд потерял, — проговорила она, запинаясь, с трудом находя 
слова, а потом закричала: — Убирайся вон! Слышишь? Я сказала: вон!

— Успокойся! — сказал Карлсон. — Я ведь только спросил, а когда вежливо задаёшь 
вопрос, то можно надеяться на такой же вежливый ответ.

— Вон! — кричала фрекен Бок.

— Во-первых, мне необходимо выяснить одну вещь, — сказал Карлсон. — Не замечала 
ли ты, что по утрам у тебя немеет тело? А если замечала, то не хочешь ли ты, 
чтобы я тебя полечил?

Фрекен Бок обвела кухню диким взглядом в поисках какого-нибудь тяжёлого