ВТОРНИК, 10 АВГУСТА Как Эмиль посадил лягушку в  корзинку  с  кофе  и
едой, а потом попал в такую жуткую историю, о которой лучше и не вспоми-
нать
 
   В общем-то папе Эмиля можно было и посочувствовать. Если его  сынишка
заключил несколько сногсшибательных сделок на аукционе, одну лучше  дру-
гой, то сам папа вернулся с одной лишь свиньей. И представляешь,  как-то
ночью, когда никто не ждал, это животное принесло одиннадцать  маленьких
поросят и тотчас сожрало десять из них - так  иногда  поступают  свиньи.
Одиннадцатый поросенок тоже не остался бы в живых, не спаси  его  Эмиль.
Он проснулся ночью от боли в животе и вышел во двор. Проходя  мимо  сви-
нарника, он услышал, что молочный поросенок  визжит,  будто  его  режут.
Эмиль рванул дверь. В самую последнюю минуту он выхватил маленького  по-
росеночка у его свирепой матери. Да, это в самом деле была злая  свинья.
Но вскоре она заболела какой-то странной болезнью и на третий день  сама
сдохла. Бедный папа Эмиля остался лишь  с  одним-единственным  крошечным
заморенным поросенком. Вот и все, чем он разжился на аукционе в  Бакхор-
ве. Неудивительно, что папа был мрачный!
   - От этой Бакхорвы один убыток да беды, - сказал он маме Эмиля однаж-
ды вечером, когда все укладывались спать. - Какое-то проклятие лежит  на
всей их скотине, это ясно.
   Эмиль лежал в кровати, когда услышал разговор родителей, и тотчас вы-
сунул свой нос.
   - Отдай мне поросеночка, - попросил он. - Мне все нипочем,  пусть  он
даже проклятый.
   Но такое предложение пришлось папе не по душе.
   - Тебе все дай да подай! - сказал он с горечью. - А мне?  Мне,  выхо-
дит, ничего не надо?
   Эмиль прикусил язык и некоторое время не вспоминал о поросенке. Кста-
ти, это был совсем тощий, крохотный поросенок, кожа да кости,  и  синий,
будто от холода.
   "Видно, проклятие высосало из него все соки", - подумал Эмиль.
   Ему казалось ужасным, что такое могло случиться с маленьким  поросен-
ком, который никому ничего плохого не сделал.
   Так же думала и мама Эмиля.
   - Бедный маленький заморыш, - сказала она.
   Так говорили в Смоланде, когда хотели пожалеть какого-нибудь малыша.
   Лина тоже любила животных и особенно жалела этого поросенка.
   - Бедный маленький поросенок, - говорила она. - Он, поди, скоро сдох-
нет.
   И он подох бы непременно, если бы Эмиль не взял его в кухню, не  уст-
роил бы ему в корзине постельку с маленьким мягким одеяльцем, не  напоил
бы молоком из бутылочки и вообще не стал бы ему вместо родной матери.
   Подошел Альфред и, увидев, как Эмиль старается изо всех сил накормить
бедняжку, спросил:
   - Что это с поросенком?
   - Он проклятый и не хочет есть, - пояснил Эмиль.
   - Ишь ты, а на что же он серчает? - спросил Альфред.
   Но Эмиль объяснил ему, что поросенок не серчает,  а  просто  он  сла-
бенький и несчастный, ведь на нем лежит проклятие.
   - Но я во что бы то ни стало это проклятие сниму, - заверил Эмиль.  -
Поросеночка я выхожу, это уж точно.
   И что правда, то правда, он своего добился! Прошло немного времени, и
поросеночек стал шустрый, словно ящеренок -  детеныш  ящерицы,  -  розо-
венький, гладенький и кругленький, словом, такой, какими и  должны  быть
маленькие поросята.
   - Глупый маленький заморыш, он, видать, отъелся, - сказала тогда  Ли-
на. - Глупый маленький заморыш, - повторила она.
   И с этим именем поросенок прожил всю свою жизнь.
   - И верно, он отъелся, - сказал папа Эмиля. - Молодчина Эмиль!
   Эмиль обрадовался похвале папы и тотчас предусмотрительно спросил:
   - Сколько раз мне нужно спасти его, чтобы он стал моим?
   В ответ папа только хмыкнул и  недовольно  взглянул  на  сына.  Эмиль
опять прикусил язык и некоторое время не вспоминал о поросенке.
   Заморышу снова пришлось перебираться в  свинарник,  а  этого  ему  не
очень-то хотелось. Больше всего на свете ему  хотелось,  как  собачонке,
ходить по пятам за Эмилем, и Эмиль позволял ему разгуливать  на  свободе
целые дни.
   - Он, наверное, думает, что ты его мама, - сказала маленькая Ида.
   Может, Заморыш в самом деле так думал. Едва завидев Эмиля, он  мчался
к нему со всех ног, пронзительно визжа и радостно хрюкая.  Ему  хотелось
быть рядом с Эмилем, но еще больше хотелось, чтобы Эмиль чесал ему спин-
ку, и мальчик никогда не отказывал ему в этом.
   - Чесать поросятам спинку я навострился, - говорил Эмиль; он  садился
на качели под вишней и долго старательно чесал Заморыша,  а  тот  стоял,
закрыв глаза, и негромко  похрюкивал,  всем  своим  видом  выражая  бла-
женство.
   Летние дни приходили, летние дни уходили, и вишня, под которой  любил
стоять Заморыш, когда ему чесали спинку, постепенно покрывалась ягодами.