всего несколько фрикаделек. Она все думала, уж не новая ли это  проделка
Эмиля, на самом деле. Она вдруг вспомнила: ой, и верно, ведь завтра  ут-
ром к ним в Каттхульт на третий день праздника приедут в гости родствен-
ники из Ингаторпа! А тут вся праздничная еда исчезала прямо  на  глазах!
Она слышала, как за столом хрустели, грызли, причмокивали и глотали. Ка-
залось, стая хищных зверей набросилась на миски, блюда  и  подносы.  Ма-
ленькая Ида понимала, что так жадно едят лишь  изголодавшиеся  люди,  но
это все равно было ужасно. Она дернула Эмиля за рукав и зашептала ему на
ухо, чтобы никто не услышал:
   - Ты уверен, что опять не напроказничал? Вспомни-ка,  ведь  завтра  к
нам приедут гости из Ингаторпа!
   - Они и так толстые, хватит с них! - спокойно ответил Эмиль.  -  Куда
лучше, если еда достанется тому, кому она и вправду нужна.
   Но все же он немного испугался, так как, судя по всему, к концу  пир-
шества не останется и полпальта. То, чего гости  не  могли  съесть,  они
распихивали по карманам и сумам, блюда и миски опустошались в  мгновение
ока.
   - Ну вот, я слопал грудинку, - вымолвил Калле-Лопата, дожевывая  пос-
ледний кусочек.
   - А я слопала селедочный салат, - сказала Пройдоха-Фия.
   Они говорили "слопал", "слопала", и это значило, что они съели все до
крошки и что на блюде было пусто.
   - Теперь мы слопали все дочиста,  -  сказал  в  конце  концов  Приду-
рок-Никлас, и правдивее этих слов он никогда в жизни не произносил.
   Вот почему это пиршество прославилось на долгие времена как  "великое
опустошение Каттхульта", и о нем, к твоему сведению, долго не  прекраща-
лись толки как в Леннеберге, так и в других приходах.
   Лишь одно блюдо оставалось нетронутым - целиком  запеченный  молочный
поросенок. Он лежал на столе и печально глядел своими сахарными  квадра-
тиками вместо глаз.
   - Чур меня, нечистая сила, упаси и помилуй! Поросенок похож  на  кро-
шечное привидение, - сказала Пройдоха-Фия. - Я и прикоснуться к нему бо-
юсь.
   Ни разу в жизни не пришлось ей видеть запеченного  целиком  молочного
поросенка, да и другим беднякам тоже не выпадало такого  случая.  Поэто-
му-то и оробели они перед ним и даже не дотронулись до него.
   - У вас случайно не осталось больше колбасы? - спросил  Калле-Лопата,
когда все блюда были уже пусты.
   И тогда Эмиль ответил, что на всем хуторе уцелела лишь одна колбаска,
да и та насажена на колышек, который торчит из его волчьей ямы. Там  она
и останется как приманка для волка, которого он с нетерпением ждет, поэ-
тому ни Калле и никто другой ее не получит.
   Но тут Виберша всполошилась.
   - Блаженная Амалия! - запричитала она. - Про нее-то мы совсем забыли!
   Она растерянно поглядела по сторонам, и взгляд ее остановился на  по-
росенке.
   - Пусть уж он достанется Амалии, а? Хоть он и  похож  на  привидение!
Как скажешь, Эмиль?
   - Ладно, пусть ей будет поросенок, - со вздохом согласился Эмиль.
   Тут бедняков так разморило от еды, что они не могли  шевельнуться,  а
дотащиться до своей лачуги у них просто не хватило бы сил.
   - А что, если взять дровни? - предложил Эмиль.
   Сказано - сделано. На хуторе были дровни -  длинные  и  вместительные
сани. На них можно было увезти сколько угодно стариков и старушек,  даже
отяжелевших после такого угощения.
   Наступил вечер, зажглись звезды. В небе светила луна, а вокруг  лежал
пушистый, только что выпавший снег. Стояла мягкая зимняя погода - чудес-
ная пора для катания на санках.
   Эмиль и Альфред заботливо рассадили гостей на дровнях. Спереди воссе-
дала Виберша с поросенком, затем по порядку все  остальные,  а  сзади  -
Ида, Эмиль и Альфред.
   - Эй, поехали! - скомандовал Эмиль.
   Сани быстро заскользили по склону холма. Ветер свистел в ушах, и ста-
рички и старушки кричали от восторга - уже так давно они не катались  на
санках! Ой как они кричали! Лишь один поросенок молча несся, как  приви-
дение, в лунной ночи на руках у старой бабки и таращил немигающие глаза.
   Ну а старостиха, что делала она? Об этом ты сейчас узнаешь. Я  хотела
бы, чтобы ты ее увидел, когда она возвращалась домой после  прогулки  за
сырными лепешками в Скорпхульт! Вот она в серой шерстяной шали,  толстая
и довольная, подходит к дому, достает ключ,  вставляет  его  в  замочную
скважину и посмеивается при мысли, что сейчас увидит  своих  покорных  и
запуганных бедняков. В самом-то деле, должны же они  наконец  уразуметь,
что хозяйка здесь она - одна над всеми!
   Она поворачивает ключ, переступает порог и входит в сени... но почему
такая тишина? Спят они, что ли, или сидят и  смотрят  хмуро  исподлобья?
Луна заглядывает в окно и освещает все углы дома, но почему же ни  одной
живой души не видно? Потому что в доме никого нет!  Так-то,  Командорша,
нет там ни одной живой души!
   Тут ее пробирает дрожь, она вся дрожит как осиновый лист: еще никогда
в жизни ей не было так страшно. Как же они могли выбраться сквозь запер-