ангелы на небесах захлопают в ладоши так же громко, как прежде плакали.
   - Да и мама обрадуется, - добавил Эмиль.
   - Ну а что скажет папа? - спросила Ида.
   - Гм, - хмыкнул Эмиль. - Хотя все равно никакая это не проделка.
   Потом он умолк и снова задумался.
   - Труднее всего будет вытащить их из этой львиной  пещеры,  -  сказал
он. - Пошли, может, там что придумаем!
   Между тем Командорша уплела все подчистую: колбасу и пальты,  ветчину
и студень, все шафранные булочки с изюмом и  пряники;  она  вынюхала  до
последней крошки табак ДурняЮкке. Теперь она сидела на  чердаке  мрачнее
тучи. Так бывает со всяким, кто совершил подлость и к  тому  же  объелся
пальтами. Вниз к беднякам ей спускаться  не  хотелось,  потому  что  они
только вздыхали и осуждающе смотрели на нее, не говоря ни слова.
   Так вот и сидела она насупившись на чердаке, как вдруг кто-то  посту-
чал в дверь, и она быстро спустилась вниз по лестнице - посмотреть,  кто
пришел.
   На крыльце стоял Эмиль, Эмиль из Каттхульта. Командорша  перепугалась
не на шутку. Видать, Юкке или Кубышка наябедничали, а то  зачем  бы  ему
было приходить?
   Маленький Эмиль поклонился и вежливо спросил:
   - Не оставил ли я свой складной ножик, когда был  здесь  в  последний
раз?
   Надо же, какой хитрец был этот Эмиль! Ножик преспокойно лежал у  него
в кармане брюк, это уж точно, но ему как-то надо было  объяснить,  зачем
он сюда пришел.
   Командорша заверила его, что никто никакого ножа не  видал.  И  тогда
Эмиль спросил:
   - Ну как, понравилась вам колбаса? А свиной студень и другие  гостин-
цы?
   Командорша опустила глаза и уставилась на свои здоровенные ножищи.
   - Как же, как же, - поспешно забормотала она, - ведь дорогая  хозяйка
из Каттхульта знает, чем порадовать бедняков. Передай ей низкий поклон!
   И тогда Эмиль сказал то, ради чего он пришел  сюда,  но  упомянул  об
этом вскользь, будто невзначай, а вовсе не как о важном деле:
   - Мама и папа в гостях в Скорпхульте.
   Командорша оживилась:
   - Неужто в Скорпхульте нынче пируют? А я и не знала!
   "Это уж точно, иначе ты давно уж была бы там", - подумал Эмиль.
   Как и все в Леннеберге, он хорошо знал, что случись где-нибудь в  ок-
руге праздник, так на кухне без Командорши не обойтись.  Она  точна  как
часы. И не отвяжется, пока не отведает хотя бы сырной лепешки. Ради  ле-
пешки она готова была пойти хоть на край света. Если ты  бывал  когдани-
будь на празднике в Леннеберге, то знаешь не  хуже  Командорши,  что  на
стол там обычно выставляют длинные ряды сверкающих медных мисок  с  гро-
мадными сырными лепешками, которые гости привозят в подарок хозяевам.  В
Леннеберге их называют гостинцами.
   - На столе там семнадцать сырных лепешек, - сказал Эмиль. - Вот  здо-
рово, верно?!
   Разумеется, Эмиль не мог точно знать, было ли там семнадцать лепешек,
но он и не настаивал, врать он не хотел. Он лишь намекнул:
   - ...семнадцать сырных лепешек. Вот здорово, верно?!
   - Ну и ну! - обрадовалась Командорша.
   С тем Эмиль и ушел. Он добился чего хотел и не сомневался, что  через
полчаса Командорша будет шагать по дороге в Скорпхульт.
   Ясное дело, он не ошибся. Эмиль, Альфред и маленькая  Ида  притаились
за поленницей и вскоре увидели, как из дома вышла Командорша, закутанная
в свою самую толстую шерстяную шаль, с нищенской  сумой  под  мышкой,  и
направилась в Скорпхульт. Но вот ужас-то: она заперла за собой дверь  на
ключ и бросила ключ в свою суму. Нечего сказать, хорошенькое дельце! Те-
перь все они, эти несчастные бедняки, оказались взаперти, как в  тюрьме.
Старостиха, видно, считала, что так оно и должно быть. Пусть только  Ду-
рень-Юкке попробует выбраться из дома, он увидит, кто здесь командует  и
с кем шутки плохи.
   И она резво засеменила толстыми ногами по дороге в Скорпхульт.
   Эмиль подошел к двери и дернул ее. Он сразу понял,  что  она  заперта
крепко-накрепко. Потом Альфред и маленькая Ида тоже попытались  ее  отк-
рыть. Да, дверь, без сомнения, была заперта на ключ.
   Тем временем к окну прильнули бедняки и испуганно уставились на трои-
цу, которая пыталась проникнуть к ним в дом. Эмиль закричал:
   - Гулять вам на пиру в Каттхульте, если мы вызволим вас отсюда!
   И в лачуге зажужжали, словно растревоженные пчелы  в  улье.  Вот  ра-
дость-то нежданная-негаданная! И беда - непоправимая! Ведь все равно они
заперты, и, как ни ломай голову, им отсюда не выбраться.
   Ты, может быть, спросишь, почему они не открыли окно и не вылезли  во
двор? Ведь это не так уж и трудно? Сразу видно, что ты никогда не слыхал
о внутренних рамах. В зимнюю пору невозможно было открыть окна  в  бога-
дельне именно изза этих внутренних рам. Они были плотно вставлены и зак-
леены бумажными полосками, чтобы ветер не проникал в щели.
   "Ну а как же тогда проветривали комнаты?" - вероятно,  удивишься  ты.
Дорогое дитя, ну как можно задавать такие глупые вопросы! Кто тебе  ска-