козлик.
   - Эх, и заживем мы теперь! - воскликнул он.
   Но тут Ида показала своим тонким пальчиком на дорогу.
   - Гляньте-ка, Дурень-Юкке идет, - сказала она.
   - И верно, - подтвердил Альфред. - Что там еще стряслось?
   Все знали, что Юкке запрещено отлучаться из богадельни. У  него  было
неладно с головой, и он не запоминал дороги. Так, во всяком случае,  ут-
верждала Командорша.
   - Он, того и гляди, заблудится, потом ищисвищи, - говорила она. - А у
меня нет времени бегать и искать его.
   Но до Каттхульта Юкке добирался благополучно. Вот и теперь он ковылял
по дороге, весь высохший и сморщенный, с седыми космами,  свисавшими  на
уши. Вскоре он уже стоял на пороге кухни и всхлипывал.
   - Нам не дали ни одного пальта, - прошамкал он. - И ни кусочка колба-
сы. Старостиха все забрала себе.
   Больше он не мог вымолвить ни слова и только плакал.
   Тут Эмиль разозлился. Он так сильно разозлился, что Альфред и Ида ед-
ва осмеливались взглянуть на него. Дико сверкнув глазами, он схватил  со
стола фарфоровую миску.
   - Подать сюда старостиху! - закричал он и швырнул миску о стену с та-
кой силой, что только черепки закружились по кухне. - Где мое ружье?
   Альфред не на шутку испугался.
   - Уймись, пожалуйста, - попросил он. - Тебе вредно так злиться!
   Потом Альфред стал гладить и утешать  своего  несчастного  дедушку  и
расспрашивать, почему Командорша так плохо с ними обошлась. Но Юкке знай
себе твердил:
   - Нам она не дала ни единого пальта и ни кусочка  колбасы.  А  мне  и
та-ба-бака моего не дала, - плакал он.
   Тут Ида снова показала на дорогу.
   - Гляньте-ка, Кубышка идет, - сказала она.
   - Это за мной... - сказал Юкке и весь затрясся.
   Кубышка была маленькая шустрая старушка из  богадельни.  Стоило  Юкке
исчезнуть, как старостиха посылала ее в Каттхульт. Ведь  чаще  всего  он
ходил туда к Альфреду, да и мама Эмиля всегда была добра к беднякам.
   От Кубышки они и узнали, как все произошло. Командорша спрятала  уго-
щение в шкаф на чердаке, где в ту пору было довольно  холодно.  А  когда
она в праздник пришла за едой, то там будто бы не  хватало  одной  самой
маленькой колбаски, и тут старостиха словно белены объелась.
   - Аки лев рыкающий средь овечьего стада, - сказал Дурень-Юкке, и  Ку-
бышка поддакнула ему.
   Что тут было! Из-за несчастной колбаски Командорша всем учинила  доп-
рос и готова была прямо на месте разделаться с бедным грешником, стянув-
шим колбаску. "Я вам такой праздник устрою, что ангелы  Божьи  восплачут
на небесах!" - пригрозила она.
   - Так оно и вышло, - сказала Кубышка.
   Как ни кричала, как ни буйствовала старостиха, никто не захотел приз-
наться, что украл колбаску. А некоторые даже  подумали,  что  старостиха
все выдумала, лишь бы заграбастать себе гостинцы. И правда. Рождество  у
них вышло такое, что ангелы плакали на небесах, рассказывала Кубышка.  А
Командорша целый день восседала в своей чердачной каморке за праздничным
столом с зажженными свечами и уплетала за обе щеки колбасу, пальты, вет-
чину и шафранные булочки с изюмом до тех пор, пока чуть не лопнула, эта-
кая прорва толстая. А внизу вдоль голых стен сидели бедняки и лили  сле-
зы: им досталось на праздник всего-навсего несколько ржавых селедок.
   То же самое повторилось и на другой день. Старостиха снова поклялась,
что никто даже полпальта не получит, пока вор не приползет к ней на  ко-
ленях и не признает свою вину. Затем в ожидании повинной она опять  усе-
лась наверху и ела - ела без конца, не желая ни с кем разговаривать. Ку-
бышка сама много раз подсматривала в замочную скважину и видела, как ла-
комые гостинцы, посланные мамой Эмиля, один за другим исчезали в широкой
пасти старостихи. Но теперь она, видно, испугалась,  что  Юкке  пошел  в
Каттхульт ябедничать, и наказала Кубышке живым  или  мертвым  немедленно
доставить его обратно.
   - Так что лучше всего пойти сразу, Юкке, - сказала Кубышка.
   - Эх, дед, ну и дела, - вздохнул Альфред. - Нет счастья тому, кто хо-
дит с сумой!
   Эмиль не сказал ничего. Он сидел на лавке и только скрежетал  зубами.
Еще долго после того, как Юкке и Кубышка ушли из дому, он не  вставал  с
места и, видно, что-то обдумывал. Наконец он хватанул кулаком по лавке и
воскликнул:
   - А я знаю, кто закатит пир на весь мир!
   - Кто? - спросила Ида.
   Эмиль снова ударил кулаком.
   - Я! - ответил он.
   И Эмиль рассказал им о том, что придумал. Он устроит такой пир, что о
нем долго будут вспоминать в округе! Пусть все бедняки из  Леннебергской
богадельни приходят к ним в гости, и точка!
   - Эмиль, Эмиль, - боязливо спросила Ида, - а это не новая проделка?
   Альфред тоже побаивался, как бы это не оказалось новой  шалостью.  Но
Эмиль уверял, что никакая это не проделка, а, наоборот, доброе  дело.  И