ухитрился схватить бумагу. Затем вернулся тем же путем, тихо и осторожно.
Ева-Лотта не сводила с него глаз до последней секунды.
  - Чистая работа, молодец! - сказал Андерс одобрительно, когда Калле
передал ему бумагу.- Ну-с, посмотрим!
  Подписал знаменательное послание "Благородный Сикстен, вождь Алой розы".
Правда, для благородного рыцаря послание было составлено в удивительно
сильных выражениях. От столь знатного вельможи следовало ожидать более
утонченных оборотов...
  Вы - подлые псы, да, именно вы, Белые розы, отравляющие своим мерзким
присутствием сей город! Сим извещаем вас, что мы, благородные рыцари Алой
розы, отправились на поле битвы в Прерии. Приходите туда как можно скорее,
чтобы мы могли уничтожить отвратительный сорняк, именующий себя Белой
розой, и высыпать его прах во двор к Юханссону на навозную кучу, где он по
праву должен находиться. А ну, выходите, подлые псы!!!
  Ни один человек, читая эти теплые слова, не догадался бы, что Алые и
Белые розы на самом деле закадычные друзья. Если не считать Калле и
Евы-Лотты, Андерс не знал товарища лучше, чем Сикстен; разве что Бенка и
Йонте могли с ним сравниться - тоже отличные Алые розы. И если кого ценили
действительно высоко в этом городе Сикстен, Бенка и Йонте, так это "подлых
псов" Андерса, Калле и Еву-Лотту.
  - Так, значит,- заключил Андерс, окончив чтение,- в Прерии! Вперед, на
бой, победа за нами1

                                     3

  Хорошо, что на свете существовали Прерии! Хорошо для многих поколений
детей, которые играли там с незапамятных времен. Сердца старых суровых
отцов семейств смягчались, когда они вспоминали свое детство и игры в
индейцев в Прериях.
  Детям последующих поколений это было очень выгодно. Если Калле приходил
вечером домой в разодранной рубашке после особенно жаркой баталии, то
бакалейщик Блюмквист не слишком журил его, потому что вспоминал рубаху,
разодранную весенним вечером в Прериях лет тридцать тому назад. И как бы
фру Лисандер ни хотела, чтобы ее юная дочь побольше времени проводила в
обществе своих сверстниц, вместо того чтобы гонять с мальчишками по
Прериям, настаивать на этом не имело смысла, потому что булочник лукаво
смотрел на нее и говорил:
  - Послушай, Миа, дорогая, когда ты была маленькая, кто из здешних
девчонок больше всех пропадал в Прериях?
  Прериями называли большой, чуть всхолмленный пустырь на окраине города.
Он весь порос короткой травкой, по которой приятно было ходить босиком.
Весной травка будто светилась сочным зеленым светом, и Прерии превращались
в зеленое море с желтыми пятнами одуванчиков. Но тут принималось за работу
летнее солнце, и Прерии становились бурыми и сухими.
  Калле, Андерс и Ева-Лотта не замедлили откликнуться на вежливое
приглашение Сикстена. Щурясь от яркого света, они осматривали поле битвы,
пытаясь обнаружить своих врагов. Алых нигде не было видно. Но большие
участки Прерий поросли орешником и можжевельником, и там вполне могли
залечь рыцари Алой розы.
  Белые розы издали свой самый ужасающий воинственный клич и ринулись в
заросли. Они обыскали каждый кустик, но сколько ни рыскали и ни вынюхивали
врагов, найти не могли. Вот уже и край Прерий, у самой Усадабы, а
противника нет как нет.
  - Что это еще за дурацкие шутки?- возмутился Андерс.- Их же нигде нет!
  И тут тишину Прерий рассек громкий ехидный смех из трех глоток.
  - Постойте...- сказала Ева-Лотта и беспокойно оглянулась.- Да они,
кажется, в Усадьбе.
  - Ну да, конечно, там! - крикнул Калле восхищенно.
  На краю Прерий, среди дрожащих осин, стоял старинный дом, благородное
сооружение XVIII века, некогда видавшее лучшие времена. Это и была Усадьба.
А из окна дома, в задней его стене, высунулись три торжествующие
мальчишечьи физиономии.
  - Горе тому, кто приблизится к новому штабу Алой розы! - воскликнул
Сикстен.
  - Да как же вы...- начал Андерс.
  - Ишь, чего захотели узнать! Дверь была открыта, вот и все.
  В Усадьбе уже много лет никто не жил, и дом разрушался. Муниципалитет
давным-давно решил его реставрировать и перенести в городской парк, чтобы
устроить краеведческий музей. Но денег не было, пожертвования поступали
туго, и дело почти не подвигалось. А здание между тем все ветшало и
ветшало. До последнего времени замки защищали его от городских ребят. Но
теперь полуистлевшие двери не могли больше охранять дом от захватчиков, и
требовалось срочное вмешательство муниципалитета, пока уцелело хоть
какое-то подобие краеведческого музея.
  Судя по шуму в Усадьбе, Алые без всякого почтения к старине носились
среди панелей XVIII века. Старые половицы жалобно стонали от диких,
восторженных прыжков, которые совершали счастливые обладатели нового штаба.
  - Мы захватим в плен этих подлых псов, запрем их здесь и оставим подыхать
с голоду! - восторженно вопил Сикстен.
  Намеченные им жертвы, предвкушая битву не на жизнь, а на смерть, бежали