ожка в воздухе! Смотри, как прямо она держится на другой, точно 
цветок на своем стебельке! Я вижу в ней себя! Я вижу в ней себя!

—Какое мне до всего этого дело! — сказала Герда. — Нечего мне об этом 
рассказывать!

И она побежала в конец сада. Калитка была заперта, но Герда так долго 
расшатывала заржавевший засов, что он поддался, калитка распахнулась, и вот 
девочка босиком побежала по дороге. Раза три она оглядывалась, но никто не 
гнался за ней. Наконец, она устала, присела на большой камень и огляделась по 
сторонам: лето уже прошло, наступила поздняя осень. У старушки в волшебном саду 
этого не было заметно, — ведь там все время сияло солнце и цвели цветы всех 
времен года.

—Господи! Как я замешкалась!,— сказала Герда. — Ведь уже осень! Нет, мне нельзя 
отдыхать!

Она встала и пошла дальше.

Ах, как ныли ее усталые ножки! Как неприветливо и холодно было вокруг! Длинные 
листья на ивах совсем пожелтели, роса стекала с них крупными каплями. Листья 
падали на землю один за другим. Только на терновнике еще остались ягоды, но они 
были такие вяжущие, терпкие.

Ах, до чего серым и унылым казался весь мир!

 

ЧЕТВЕРТАЯ ИСТОРИЯ
ПРИНЦ И ПРИНЦЕССА
 

Герде пришлось опять присесть и отдохнуть. На снегу прямо перед ней прыгал 
большой ворон; долго-долго смотрел он на девочку, кивая головой, и, наконец, 
сказал:

—Карр-карр! Добррый день!

Лучше ворон не умел говорить, но от всей души желал девочке добра и спросил ее, 
куда это она бредет по белу свету одна-одинешенька. Слово “одна” Герда хорошо 
поняла, она почувствовала, что это значит. Вот она и рассказала ворону о своей 
жизни и спросила, не видел ли он Кая.

Ворон в раздумье покачал головой и прокаркал:

—Очень верроятно! Очень верроятно!

—Как? Правда? — воскликнула девочка; она осыпала ворона поцелуями и так крепко 
обняла его, что чуть не задушила.

—Будь благорразумна, будь благорразумна! — сказал ворон. — Я думаю, что это был 
Кай! Но он, верно, совсем забыл тебя из-за своей принцессы!

—Разве он живет у принцессы? — спросила Герда.

—Да вот, послушай! — сказал ворон. — Только мне ужасно трудно говорить на 
человечьем языке. Вот если бы ты понимала по-вороньи, я бы тебе куда лучше все 
рассказал!

—Нет, этому я не научилась, — вздохнула Герда. — Но бабушка, та понимала, она 
даже знала “тайный” язык*. Вот и мне бы научиться!

—Ну, ничего, — сказал ворон. — Расскажу, как сумею, пусть хоть плохо. И он 
рассказал обо всем, что знал.

—В королевстве, где мы с тобой находимся, живет принцесса — такая умница, что и 
сказать нельзя! Она прочла все газеты, какие только есть на свете, и тут же 
позабыла, что в них написано, — вот какая умница! Как-то недавно сидела она на 
троне — а люди говорят, что это скука смертная! — и вдруг начала напевать вот 
эту песенку: “Что бы мне бы не выйти замуж! Что бы мне бы не выйти замуж!”. “А 
почему бы и нет!” — подумала она, и ей захотелось выйти замуж. Но в мужья она 
хотела взять такого человека, который сумел бы ответить, если с ним заговорят, 
а не такого, который только и знает, что важничать, — ведь это так скучно. Она 
приказала барабанщикам ударить в барабаны и созвать всех придворных дам; а 
когда придворные дамы собрались и узнали о намерениях принцессы, они очень 
обрадовались.

—Вот и хорошо! — говорили они. — Мы сами совсем недавно об этом думали . . .

—Верь, все, что я тебе говорю, истинная правда! — сказал ворон. У меня при 
дворе есть невеста, она ручная, и ей можно разгуливать по замку. Вот она-то мне 
обо всем и рассказала.

Невеста его была тоже ворона: ведь каждый ищет себе жену под стать.

—На другой день все газеты вышли с каймой из сердечек и с вензелями принцессы. 
В них было объявлено, что каждый молодой человек приятной на