возвращалась с мельницы.
   -- Как там, все в порядке? -- крикнула Юна.
   -- В  полном!  --  донесся ответ.  --  В следующее воскресенье их будут
крестить.
   -- Что?  Что?  -- И Дан, и Юна подались вперед и облокотились на дверь.
Она,  наверно,  была плохо закреплена,  потому что распахнулась, и дети, с
ног до головы облепленные сеном и листьями, вывалились наружу.
   -- Бежим!  Надо узнать,  как двойняшек назвали, -- сказала Юна, и они с
криком  припустили за  велосипедом.  Медсестра наконец  сбавила скорость и
сообщила им имена.
   Вернувшись,  дети обнаружили, что Мидденборо выбрался из своего стойла,
и они добрых десять минут носились за ним при свете звезд, пока не загнали
пони на место.

        ¶НОЖ И БЕЛЫЕ СКАЛЫ§

   Дети на  целый месяц отправились к  морю и  поселились там  в  деревне,
стоявшей на голых, открытых ветрам Меловых Скалах [*80], в добрых тридцати
милях от  дома.  Они подружились со старым пастухом по имени мистер Дадни,
пастух знал еще их отца,  когда тот был маленьким.  Он говорил не так, как
говорят люди в их родном Сассексе,  по-другому называл разные крестьянские
принадлежности,  но зато понимал детей и позволял им повсюду ходить с ним.
Он  жил примерно в  полумиле от деревни в  крошечном домике,  где его жена
варила чабрецовый мед и нянчила у камина больных ягнят,  а у порога лежала
овчарка Старый  Джим  (Молодой Джим,  сын  Старого Джима,  помогал мистеру
Дадни пасти овец).  Дети  приносили ему  говяжьих костей --  бараньи кости
овчарке ни в коем случае давать нельзя, -- и когда дети приходили в гости,
а  мистер Дадни пас  овец неподалеку в  холмах,  его  жена просила Старого
Джима проводить детей к хозяину, что тот и делал.
   И вот однажды августовским днем, когда улица, политая из привезенной на
тележке  цистерны,   пахнет  совсем  по-городскому,   дети,   как  всегда,
отправились искать своего пастуха, и, как всегда, Старый Джим выполз из-за
порога и взял их под свою опеку.  Солнце стояло очень жаркое,  сухая трава
скользила под ногами, а расстояния казались огромными.
   -- Совсем как на море,  --  сказала Юна,  когда Старый Джим заковылял в
тень ветхого сарая,  одиноко стоявшего на голом склоне.  --  Видишь что-то
вдали, идешь туда и ничего кругом не замечаешь.
   Дан сбросил ботинки.
   -- Когда приедем домой, я целый день просижу в лесу, -- заявил он.
   "Вуф-ф"  --  проворчал  Старый  Джим,  поворачивая  обратно.  Он  хотел
сказать, что ему давно уже пора отдать заработанную им кость.
   -- Еще рано, -- ответил Дан. -- Где мистер Дадни? Где хозяин?
   Джим  удивленно  посмотрел на детей, всем своим видом показывая, что не
знать этого могут только сумасшедшие, и попросил кость снова.
   -- Не давай ему! -- крикнула Юна. -- Пусть сначала отведет нас.
   -- Ищи,  друг,  ищи,  --  попросил  Дан,  потому  что  местность вокруг
казалась пустой, словно ладошка.
   Старый Джим вздохнул и  потрусил вперед.  Вскоре вдали,  на фоне серого
неба, они заметили маленькое пятнышко -- шляпу мистера Дадни.
   -- Хорошо!  Молодец!  --  сказал Дан. Старый Джим повернулся, осторожно
взял  кость  стертыми зубами и  побежал обратно в  тень  старого сарая  --
совсем как волк.  Дети пошли дальше.  Над ними, зависнув, отчаянно кричали
две пустельги.  Чайка,  лениво размахивая крыльями,  медленно летела вдоль
гребня белых скал. От жары линия холмов и маячившая впереди голова мистера
Дадни стали расплываться в глазах у детей.
   Вскоре  Дан  и  Юна оказались перед подковообразной ложбиной глубиной в
сто  футов;  склоны  ее, как сетью, были покрыты овечьими тропами. На краю
склона,  зажав  между  колен  посох,  сидел  мистер  Дадни  и  вязал. Дети
рассказали ему, что вытворял сегодня Старый Джим.
   -- А-а,  он думал,  что вы увидите мою голову одновременно с  ним.  Кто
лучше знает землю, тот видит дальше. Вам, кажется, очень жарко?
   -- О да! -- сказала Юна, плюхаясь на землю. -- И еще мы устали.
   -- Садитесь  рядышком.   Скоро  начнут  расти  тени,   прилетит  ветер,
всколыхнет жару и убаюкает вас.
   -- Мы вовсе не хотим спать,  --  возмущенно возразила Юна, тем не менее
ловко устраиваясь в первой же полоске появившейся тени.
   -- Конечно,  не хотите.  Вы пришли поговорить со мной, как, бывало, ваш
отец.  Только ему  совсем не  требовалась собака,  чтобы прийти в  ложбину
Нортона.
   -- Ну так он же был родом отсюда, -- сказал Дан, растягиваясь на земле.
   -- Да,  отсюда.  И  я не могу понять,  зачем он отправился жить в леса,
среди этих противных деревьев,  когда мог остаться здесь. В деревьях проку
нет.  Они притягивают молнию,  и  когда овцы спрячутся под ними,  то можно
потерять их с десяток за одну грозу. Так-то. Ваш отец знал это.
   -- Деревья совсем и не противные.  --  Юна приподнялась на локте.  -- А
дрова? Топить углем я не люблю.
   -- Что?  Поднимись-ка чуть-чуть повыше,  тебе будет удобней лежать,  --
попросил мистер  Дадни,  хитро  улыбаясь.  --  А  теперь пригнись пониже и
понюхай,  чем пахнет земля. Она пахнет чабрецом. Это от него наша баранина
такая вкусная,  и кроме того, как говорила моя мама, чабрец может излечить