какую-нибудь должность.  Напиши его имя на  красной стороне доски.  Другая
сторона -- для живых". -- Максим протянул ему вощеные дощечки для письма.
   "Какой мне прок от его смерти?  Моя мать вдова,  а я от нее далеко. Мне
кажется, дядя обкрадывает мать".
   "Мне все равно.  Я  до  него доберусь.  В  свое время он представит нам
полный отчет. А теперь прощайте, до завтра, Капитаны Стены!"
   Он пошел на корабль, и его фигура все уменьшалась. По сторонам от него,
за камнями,  прятались десятки пиктов, но он ни разу не повернул голову ни
вправо,  ни  влево.  Он  поплыл к  югу,  подставив вечернему бризу  полные
паруса,  и мы не проронили ни слова,  пока не исчез корабль. Мы знали, что
земля рождала мало людей, подобных ему.
   Вскоре Алло привел нам  лошадей и  помог сесть верхом,  чего он  раньше
никогда не делал.
   "Подожди",  -- попросил Пертинакс. Из вырезанных кусков земли он сложил
небольшой алтарь,  усыпал его  цветами вереска и  положил сверху письмо от
девушки из Галлии.
   "Что ты делаешь, о мой друг?" -- спросил я.
   "Приношу жертву своей  погибшей юности",  --  ответил он.  Когда письмо
сгорело,  он  втоптал каблуком пепел в  землю.  Потом мы поехали к  Стене,
стать ее Капитанами.
   Парнезий замолчал. Дети сидели неподвижно, даже не спрашивая, кончилась
ли на этом история или нет. Пак поманил детей и кивнул в сторону их дома.
   -- Простите, -- прошептал он, -- но вам пора домой.
   -- Он на нас не сердится,  нет?  --  заволновалась Юна.  -- Кажется, он
думает о чем-то далеком...
   -- Нет, не беспокойся. Подожди до завтра. Это будет совсем скоро.

        3. Крылатые Шлемы

   Назавтра выдался абсолютно свободный день.  Папа с  мамой отправились в
гости,  мисс  Блейк  поехала  кататься на  велосипеде,  и  дети  оказались
предоставленными себе  до  восьми часов  вечера.  Едва  они  очень вежливо
проводили своих дорогих родителей и свою дорогую наставницу,  как садовник
принес полный капустный лист малины,  а  служанка Эллен --  чаю с пирогом.
Малину,  пока  она  не  помялась,  дети  съели,  а  листом  капусты решили
поделиться с тремя коровами, которые паслись около театра. Но по пути туда
они наткнулись на мертвого ежа, которого просто обязаны были похоронить, и
лист нельзя было не использовать для этого.
   Потом они  пошли к  кузнице,  застали там старика Хобдена и  устроились
пить чай  неподалеку от  пасеки.  Хобден очень похвалил пирог,  испеченный
Эллен,  сказав,  что он не хуже тех,  какие пекла когда-то его жена. После
чая он стал учить детей,  как нужно ставить силки на зайцев. Про силки для
кроликов дети уже все знали.
   Потом они влезли вверх по  оврагу и  отправились в  дальний конец леса.
Место это было печальнее и  темнее той опушки,  где дети впервые встретили
центуриона.  Особую мрачность месту придавала старая торфяная яма с черной
водой и влажный,  похожий на космы старухи мох, укутывающий гнилые пни ивы
и ольхи.  Птицы, однако, любили прилетать в этот полумертвый лес, и Хобден
рассказывал,   что  эта  набравшаяся  горечи  от  корней  ив  вода  служит
своеобразным лекарством для больных животных.
   Дети сели на  ствол поваленного дуба,  в  тени раскинувшегося над  ними
бука,  и  из  проволоки,  которую дал  им  Хобден,  стали делать петли для
силков. В этот момент они увидели Парнезия.
   -- Как тихо ты подошел,  -- сказала Юна, подвигаясь, чтобы он мог сесть
рядом. -- А где же Пак?
   --  Мы  с этим Фавном спорили, стоит ли мне рассказывать мою историю до
конца, или оставить так, -- ответил Парнезий.
   -- Я лишь заметил,  что,  если он расскажет все, как было, вы многое не
поймете. -- С этими словами Пак ловко выпрыгнул из-за бревна.
   -- Я  и  так ничего не  понимаю,  --  сказала Юна,  --  но мне нравится
слушать про этих маленьких пиктов.
   -- А я не могу понять одного,  --  сказал Дан.  -- Как Максим мог знать
про пиктов абсолютно все, если он был в Галлии?
   -- Тот,  кто провозглашает себя императором, должен знать все про всех,
-- ответил Парнезий.  --  Именно  эти  слова  услышали мы  из  уст  самого
императора сразу же после игр.
   -- Игр? Каких игр? -- спросил Дан.
   Парнезий решительно вытянул вперед сжатую в кулак руку так, что большой
палец был направлен вниз [*43]
   --  Гладиаторских!  Вот каких! -- ответил он. -- Когда император Максим
совершенно  неожиданно высадился на восточном конце Стены, в Сегедунуме, в
его  честь  устроили  двухдневные гладиаторские игры. Да, через день после
нашей с ним тайной встречи уже проводились игры в его честь. Максим шел на
отчаянный  риск:  ведь он подвергался большей опасности, чем те бедняги на
песчаной  арене.  Это  раньше  легионеры  и пикнуть не смели в присутствии
императора.  Иное  дело мы! Когда носилки с императором медленно двигались
сквозь  толпу,  дружные крики сливались в единый гул, и этот гул катился с
востока  на  запад  вместе с носилками. Солдаты вокруг шумели, дурачились,
что-то просили и требовали -- больше платить, перевести их в другое место,
--  словом,  все,  что  могло  прийти  в  их  сумасбродные головы. Носилки