- Что это за новая глупость, маленький выдумщик? - спросила Багира.
     - Да, и бросать ветками и грязью в старого Балу, - продолжал  Маугли.
- Они мне это обещали... Ай!
     - Вут! - Большая лапа Балу смахнула Маугли со спины пантеры, и,  лежа
между передними лапами медведя, Маугли понял, что тот сердится. -  Маугли,
- сказал Балу, - ты разговаривал с Бандар-Логами, Обезьяньим Народом?
     Маугли взглянул на Багиру - не сердится ли и она тоже - и увидел, что
глаза пантеры стали жестки, как два изумруда.
     - Ты водишься с Обезьяньим Народом - с серыми обезьянами, с  народом,
не знающим Закона, с народом, который ест все без  разбора?  Как  тебе  не
стыдно!
     - Балу ударил меня по голове, - сказал Маугли (он все  еще  лежал  на
спине), - и я убежал, а серые обезьяны  спустились  с  дерева  и  пожалели
меня. А другим было все равно. - Он слегка всхлипнул.
     - Жалость Обезьяньего Народа! - фыркнул Балу. -  Спокойствие  горного
потока! Прохлада летнего зноя! А что было потом, детеныш человека?
     - А потом... потом они дали мне орехов и всякой вкусной еды, а  потом
взяли меня на руки и унесли на вершины  деревьев  и  говорили,  что  я  им
кровный брат, только что бесхвостый, и когда-нибудь стану их вожаком.
     - У них не бывает вожака, - сказала Багира.  -  Они  лгут.  И  всегда
лгали.
     - Они были очень ласковы со мной и просили приходить еще.  Почему  вы
меня никогда не водили к Обезьяньему Народу? Они ходят на двух ногах,  как
и я. Они не дерутся жесткими лапами. Они играют целый день... Пусти  меня,
скверный Балу, пусти меня! Я опять пойду играть с ними.
     - Слушай, детеныш! - сказал медведь, и голос его прогремел, как  гром
в жаркую ночь. - Я научил тебя Закону Джунглей - общему для  всех  народов
джунглей, кроме Обезьяньего Народа, который живет на деревьях. У  них  нет
Закона. У них нет своего языка, одни только краденые  слова,  которые  они
перенимают у других, когда подслушивают, и подсматривают, и  подстерегают,
сидя на деревьях. Их обычаи - не наши обычаи. Они живут без вожака. Они ни
о чем не помнят. Они  болтают  и  хвастают,  будто  они  великий  народ  и
задумали великие дела в джунглях, но вот упадет орех, и они уже смеются  и
все позабыли. Никто в джунглях не водится с ними. Мы не пьем там, где пьют
обезьяны, не ходим туда, куда ходят обезьяны, не  охотимся  там,  где  они
охотятся, не умираем там, где они умирают. Разве ты слышал от меня хотя бы
слово о Бандар-Логах?
     - Нет, - ответил Маугли шепотом, потому что лес  притих,  после  того
как Балу кончил свою речь.
     - Народ Джунглей не хочет их знать и никогда про них не  говорит.  Их
очень много, они злые, грязные, бесстыдные  и  хотят  только  того,  чтобы
Народ Джунглей обратил на них внимание. Но мы не замечаем их,  даже  когда
они бросают орехи и сыплют грязь нам на голову.
     Не успел он договорить, как целый дождь орехов и сучьев посыпался  на
них с деревьев; послышался кашель, визг и сердитые скачки высоко над ними,
среди тонких ветвей.
     - С Обезьяньим Народом запрещено водиться, - сказал Балу, - запрещено
Законом. Не забывай этого!
     - Да, запрещено, - сказала Багира. - Но я все-таки  думаю,  что  Балу
должен был предупредить тебя.
     - Я?.. Я? Как могло мне прийти в голову, что  он  станет  водиться  с
такой дрянью? Обезьяний Народ! Тьфу!
     Снова орехи дождем посыпались им на  головы,  и  медведь  с  пантерой
убежали, захватив с собой Маугли. Балу говорил про обезьян  сущую  правду.
Они жили на вершинах деревьев, а так как звери  редко  смотрят  вверх,  то
обезьянам и Народу Джунглей не приходилось встречаться. Но если  обезьянам
попадался в руки больной волк, или раненый тигр, или медведь,  они  мучили
слабых и забавы ради бросали в зверей палками и орехами, надеясь,  что  их
заметят. Они поднимали вой, выкрикивая бессмысленные  песни,  звали  Народ
Джунглей к себе на деревья драться, заводили из-за  пустяков  ссоры  между
собой и бросали мертвых обезьян где попало, напоказ всему Народу Джунглей.
Они постоянно собирались завести и своего вожака, и свои законы и  обычаи,
но так и не завели, потому что память  у  них  была  короткая,  не  дальше
вчерашнего дня. В конце  концов  они  помирились  на  том,  что  придумали
поговорку: "Все джунгли будут  думать  завтра  так,  как  обезьяны  думают
сегодня", и очень этим утешались. Никто из зверей не мог до них добраться,
и никто не обращал на них внимания -  вот  почему  они  так  обрадовались,
когда Маугли стал играть с ними, а Балу на него рассердился.
     Никакой другой цели у них не было - у обезьян никогда не бывает цели,
- но одна из них придумала, как ей показалось, забавную штуку  и  объявила
всем другим, что Маугли может быть полезен всему их  племени,  потому  что
умеет сплетать ветви для защиты от ветра, и если его поймать, то он научит
этому и обезьян. Разумеется, Маугли, как сын лесоруба, многое знал, сам не
помня откуда, и умел строить шалаши из хвороста, сам не зная,  как  это  у
него получается. А Обезьяний Народ, подглядывая за ним с деревьев,  решил,
что это занятная игра. На этот раз, говорили обезьяны,  у  них  и  вправду
будет вожак и они станут самым мудрым народом в  джунглях,  таким  мудрым,
что все их заметят и позавидуют им. И потому они тихонько крались за  Балу
и Багирой, пока не наступило время полуденного отдыха и  Маугли,  которому
было очень стыдно, не улегся спать между пантерой и медведем,  решив,  что