больше не станет водиться с Обезьяньим Народом.
     И тут сквозь сон он почувствовал чьи-то руки на своих плечах и  ногах
- жесткие, сильные маленькие руки, - потом  хлестанье  веток  по  лицу,  а
потом он в изумлении увидел сквозь качающиеся вершины землю внизу и  Балу,
который глухо ревел, будя джунгли, а Багира прыжками поднималась вверх  по
стволу дерева, оскалив сплошные белые зубы. Обезьяны торжествующе взвыли и
перескочили вверх на тонкие ветви, куда Багира побоялась лезть за ними.
     - Она нас заметила! Багира  нас  заметила!  Все  джунгли  восхищаются
нашей ловкостью и нашим умом! - кричали обезьяны.
     Потом они пустились бегом, а бег обезьян по верхушкам деревьев -  это
нечто  такое,  чего  нельзя  описать.  У  них  есть  там  свои  дороги   и
перекрестки, свои подъемы и спуски, пролегающие в пятидесяти,  семидесяти,
а то и в ста футах над землей, и по этим  дорогам  они  путешествуют  даже
ночью, если надо. Две самые сильные обезьяны подхватили Маугли под мышки и
понеслись вместе с ним по вершинам  деревьев  скачками  в  двадцать  футов
длиной. Без него они могли бы двигаться вдвое  скорее,  но  мальчик  своей
тяжестью задерживал их. Как ни  кружилась  у  Маугли  голова,  он  все  же
наслаждался бешеной скачкой, хотя мелькавшая далеко внизу земля пугала его
и сердце замирало от каждого страшного рывка и  толчка  при  перелете  над
провалом с одного дерева на другое. Двое стражей взлетали вместе с ним  на
вершину дерева так высоко, что тонкие ветви трещали и гнулись под ними,  а
потом с кашлем и уханьем бросались в воздух, вперед и вниз, и повисали  на
соседнем дереве, цепляясь за нижние сучья руками и ногами.  Иногда  Маугли
видел перед собой целое море зеленых джунглей, как человек на мачте  видит
перед собой  океанский  простор,  потом  ветви  и  листья  снова  начинали
хлестать его по лицу, и он со своими  двумя  стражами  спускался  почти  к
самой земле. Так, скачками и прыжками, с треском и уханьем, все  обезьянье
племя мчалось по древесным дорогам вместе со своим пленником Маугли.
     Первое время он боялся, что его уронят, потом  обозлился,  но  понял,
что бороться нельзя, потом начал думать. Прежде всего нужно было послать о
себе весточку Багире и Балу. Обезьяны двигались с такой быстротой, что его
друзья не могли их догнать и сильно отставали. Вниз нечего было смотреть -
ему видна была только верхняя сторона сучьев, - поэтому он  стал  смотреть
вверх и увидел высоко в синеве коршуна Чиля, который парил над  джунглями,
описывая круги, в ожидании чьей-нибудь смерти. Чиль  видел,  что  обезьяны
что-то несут, и спустился ниже разведать, не годится ли их ноша  для  еды.
Он свистнул от изумления, когда увидел, что обезьяны волокут по  верхушкам
деревьев Маугли, и услышал от него Заветное Слово  Коршуна:  "Мы  с  тобой
одной крови, ты и я!" Волнующиеся вершины закрыли  от  него  мальчика,  но
Чиль успел вовремя  скользнуть  к  ближнему  дереву,  и  перед  ним  опять
вынырнуло маленькое смуглое лицо.
     - Замечай мой путь! - крикнул Маугли. - Дай знать Балу из  Сионийской
Стаи и Багире со Скалы Совета!
     - От кого, Брат? - Чиль еще ни разу до сих пор не видел Маугли, хотя,
разумеется, слышал о нем.
     - От Лягушонка Маугли. Меня  зовут  Человечий  Детеныш!  Замечай  мой
пу-уть!
     Последние слова он выкрикнул, бросаясь в воздух, но Чиль кивнул ему и
поднялся так высоко, что казался не больше  пылинки,  и,  паря  в  вышине,
следил своими зоркими  глазами  за  качавшимися  верхушками  деревьев,  по
которым вихрем неслась стража Маугли.
     - Им не уйти далеко, - сказал он посмеиваясь. - Обезьяны  никогда  не
доделывают того, что задумали. Всегда они хватаются за  что-нибудь  новое,
эти Бандар-Логи. На этот раз, если я не слеп, они наживут себе беду:  ведь
Балу не птенчик, да и Багира, сколько мне известно, умеет убивать не одних
коз.
     И, паря в воздухе, он покачивался на крыльях, подобрав под себя ноги,
и ждал.
     А в это время Балу и Багира были вне себя от ярости  и  горя.  Багира
взобралась на дерево так высоко, как  не  забиралась  никогда,  но  тонкие
ветки ломались под ее тяжестью, и она  соскользнула  вниз,  набрав  полные
когти коры.
     - Почему ты не предостерег Маугли? - заворчала она на  бедного  Балу,
который припустился неуклюжей рысью  в  надежде  догнать  обезьян.  -  Что
пользы бить детеныша до полусмерти, если ты не предостерег его?
     - Скорей! О, скорей! Мы... мы еще догоним их, быть может! - задыхался
Балу.
     - Таким шагом? От него не устала бы и раненая корова. Учитель Закона,
истязатель малышей, если ты будешь так переваливаться с боку  на  бок,  то
лопнешь, не пройдя и мили. Сядь спокойно и подумай! Нужно  что-то  решить.
Сейчас не время для погони. Они могут бросить  Маугли,  если  мы  подойдем
слишком близко.
     - Арала! Вуу! Они, может, уже бросили мальчика если  им  надоело  его
нести! Разве можно  верить  Бандар-Логам!  Летучую  мышь  мне  на  голову!
Кормите меня одними гнилыми костями! Спустите меня в дупло к диким пчелам,
чтобы меня закусали до смерти, и похороните меня вместе с гиеной! Я  самый
несчастный из зверей! Ара-лала! Ва-у-у!  О  Маугли,  Маугли,  зачем  я  не
остерег тебя против Обезьяньего Народа, зачем я бил  тебя  по  голове?  Я,
может, выбил сегодняшний урок из его  головы,  и  мальчик  теперь  один  в
джунглях и забыл Заветные Слова!