из рук Маугли, подпрыгнул в воздух  и  упал  мертвым  на  свою  последнюю,
страшную добычу.
     Маугли сидел, опустив  голову  на  колени,  забыв  обо  всем,  а  тем
временем последнего из раненых  псов  настигли  и  прикончили  беспощадные
волчицы. Мало- помалу крики затихли, и волки,  хромая,  вернулись  считать
мертвых. Пятнадцать волков из Стаи, а с ними шесть волчиц лежали  мертвыми
у реки, и из всех остальных ни один не остался невредимым. Маугли просидел
всю ночь, до холодного рассвета. Влажная от крови морда Пхао легла ему  на
руку, и Маугли отодвинулся, чтобы тот мог видеть распростертое тело Акелы.
     - Доброй охоты! - сказал Пхао, словно Акела был  еще  жив,  а  потом,
обернувшись, кинул через искусанное  плечо  остальным:  -  Войте,  собаки!
Сегодня умер Волк!
     Зато из всей стаи рыжих собак, из двухсот охотников  Декана,  которые
хвастались тем, что ничто живое в джунглях не  смеет  им  противиться,  ни
один не вернулся в Декан с этой вестью.



                               ВЕСЕННИЙ БЕГ

     На второй год после большой битвы с Дикими Собаками  и  смерти  Акелы
Маугли было лет семнадцать. На  вид  он  казался  старше,  потому  что  от
усиленного движения, самой лучшей еды и привычки купаться, как только  ему
становилось жарко или душно, он стал не по годам сильным и  рослым.  Когда
ему надо было осмотреть лесные дороги,  он  мог  полчаса  висеть,  держась
одной рукой за ветку. Он мог остановить на бегу молодого оленя и  повалить
его на бок, ухватив за рога. Мог даже сбить с ног большого  дикого  кабана
из тех, что живут в болотах на севере. Народ  Джунглей,  раньше  боявшийся
Маугли из-за его ума,  теперь  стал  бояться  его  силы,  и  когда  Маугли
спокойно шел по своим делам, шепот о его приходе расчищал перед ним лесные
тропинки. И все же его взгляд  оставался  всегда  мягким.  Даже  когда  он
дрался, его глаза не вспыхивали огнем, как у черной  пантеры  Багиры.  Его
взгляд становился только более  внимательным  и  оживленным,  и  это  было
непонятно даже самой Багире.
     Однажды она спросила об этом Маугли, и тот ответил ей, засмеявшись:
     - Когда я промахнусь на охоте, то бываю зол. Когда поголодаю дня два,
то бываю очень зол. Разве по моим глазам это не заметно?
     - Рот у тебя голодный, - сказала ему Багира, - а по глазам  этого  не
видно. Охотишься ты, ешь или плаваешь - они  всегда  одни  и  те  же,  как
камень в дождь и в ясную погоду.
     Маугли лениво взглянул на пантеру из-под длинных ресниц, и  она,  как
всегда, опустила голову. Багира знала, кто ее хозяин.
     Они лежали на склоне горы высоко над  рекой  Вайнгангой,  и  утренние
туманы расстилались под ними зелеными  и  белыми  полосами.  Когда  взошло
солнце, эти полосы тумана превратились в волнующееся красно-золотое  море,
потом поднялись кверху, и низкие, косые лучи легли  на  сухую  траву,  где
отдыхали Маугли с Багирой. Холодное время подходило  к  концу,  листва  на
деревьях  завяла  и  потускнела,  и  от  ветра  в  ней  поднимался  сухой,
однообразный  шорох.  Один  маленький  листок  бешено   бился   о   ветку,
захваченный ветром. Это разбудило Багиру. Она вдохнула утренний  воздух  с
протяжным, глухим кашлем, опрокинулась на спину и передними лапами ударила
бьющийся листок.
     - Год пришел к повороту, - сказала она. - Джунгли  двинулись  вперед.
Близится Время Новых Речей. И листок это знает. Это очень хорошо!
     - Трава еще суха, - отвечал Маугли, выдергивая с корнем пучок  травы.
- Даже Весенний Глазок (маленький  красный  цветок,  похожий  на  восковой
колокольчик), - даже Весенний Глазок еще не раскрылся... Багира,  пристало
ли черной пантере валяться на спине  и  бить  лапами  по  воздуху,  словно
лесной кошке?
     - Аоу! - отозвалась Багира. Видно  было,  что  она  думает  о  чем-то
другом.
     - Послушай, ну пристало ли черной пантере  так  кривляться,  кашлять,
выть и кататься по траве? Не забывай, что мы с тобой хозяева джунглей.
     - Да, это правда, я слышу, детеныш. - Багира торопливо  перевернулась
и стряхнула пыль со своих взъерошенных черных боков (она  как  раз  линяла
после зимы). - Разумеется, мы с тобой хозяева джунглей! Кто так силен, как
Маугли? Кто так мудр?
     Ее голос был странно протяжен,  и  Маугли  обернулся  посмотреть,  не
смеется ли над ним черная пантера, ибо в джунглях много слов, звук которых
расходится со смыслом.
     - Я сказала, что мы с тобой, конечно, хозяева джунглей,  -  повторила
Багира. - Разве я ошиблась? Я не знала, что детеныш  больше  не  ходит  по
земле. Значит, он летает?
     Маугли сидел, опершись  локтями  на  колени,  и  смотрел  на  долину,
освещенную солнцем. Где-то в  лесу  под  горой  птица  пробовала  хриплым,
неверным голосом первые ноты своей весенней песни. Это  была  только  тень
полнозвучной, переливчатой песни, которая разольется по джунглям после. Но
Багира услышала ее.
     - Это Ферао, красный дятел, - сказала Багира. - Он помнит.  Мне  тоже
надо припомнить мою песню. - И она начала мурлыкать и напевать  про  себя,