время от времени умолкая и прислушиваясь.
     В  джунглях  Индии  времена  года  переходят  одно  в  другое   почти
незаметно. Их как будто всего два: сухое и дождливое, но если приглядеться
к потокам дождя и облакам сора и пыли, то окажется, что все четыре времени
года сменяют  друг  друга  в  положенном  порядке.  Всего  удивительнее  в
джунглях весна, потому что ей не приходится покрывать голое,  чистое  поле
новой травой и цветами,  ей  надо  пробиться  сквозь  перезимовавшую,  еще
зеленую листву, которую пощадила мягкая зима, чтобы утомленная, полуодетая
земля снова почувствовала себя юной и свежей. Нет на  свете  другой  такой
весны, как в джунглях.
     Наступает день, когда все в джунглях блекнет и самые запахи, которыми
напитан тяжелый воздух, словно стареют и выдыхаются. Этого  не  объяснишь,
но это чувствуется. Потом наступает другой день, когда все запахи  новы  и
пленительны  и  зимняя  шерсть  сходит  у  зверей  длинными   свалявшимися
клочьями. После этого выпадает иной раз небольшой дождик, и  все  деревья,
кусты, бамбук, мох и сочные листья растений, проснувшись, пускаются в рост
с шумом, который можно слышать. А за этим шумом и ночью  и  днем  струится
негромкий гул. Это шум весны, трепетное гудение - не жужжанье пчел,  и  не
журчанье воды, и  не  ветер  в  вершинах  деревьев,  но  голос  пригретого
солнцем, счастливого мира.
     Прежде Маугли всегда радовался  смене  времен  года.  Это  он  всегда
замечал первый Весенний  Глазок  глубоко  в  гуще  травы  и  первую  гряду
весенних облаков, которую в джунглях ни с чем не спутаешь. Его голос можно
было слышать по ночам, при свете звезд, в сырых  низинах,  густо  усеянных
цветами; там он подпевал хору больших лягушек или передразнивал  маленьких
сов-перевертней, что ухают всю весеннюю ночь  напролет.  Как  и  весь  его
народ, из четырех времен года он выбирал весну для своих скитаний - просто
ради удовольствия бегать, рассекая теплый воздух, от сумерек  до  утренней
звезды и возвращаться, хохоча .и задыхаясь,  в  венке  из  свежих  цветов.
Четверка волчат не кружила вместе с ним по джунглям  -  она  уходила  петь
песни с другими волками.
     У обитателей джунглей бывает много хлопот весной,  и  Маугли  слышал,
как они мычат, вопят или свищут, смотря по тому, что полагается их породе.
Их голоса звучат тогда не так, как в другие времена года, и  это  одна  из
причин, почему весна зовется Временем Новых Речей.
     Наступило первое утро весны, и павлин Мор, сверкая бронзой, синевой и
золотом, возвестил новые запахи. Другие птицы подхватили  его  клич,  и  с
утесов над Вайнгангой Маугли услышал хриплый визг  Багиры,  похожий  и  на
клекот орла и на конское рыкание.
     Вверху, среди налитых соком ветвей, кричали и возились обезьяны.
     Маугли озирался вокруг, но видел  только,  как  насмешливые  обезьяны
дразнятся и прыгают среди деревьев и  как  павлин  Мор  пляшет  внизу,  на
склоне горы, раскинув свой радужный хвост.
     - В джунглях пахнет по-новому! - крикнул павлин Мор. - Доброй  охоты,
Маленький Брат! Что же ты не отвечаешь?
     - Маленький Брат, доброй охоты! - просвистел коршун Чиль, слетая вниз
вместе со своей подругой.
     Оба они проскользнули под самым носом у Маугли, так что  пучок  белых
пушистых перьев слегка задел его.
     Легкий весенний дождик - его называют Слоновым Дождиком -  прошел  по
джунглям полосой в полмили, оставив  позади  себя  намокшие  и  качающиеся
молодые листья, и закончился двойной  радугой  и  легким  раскатом  грома.
Весенний шум прервался на минуту и  примолк,  зато  весь  Народ  Джунглей,
казалось, гомонил разом.
     Маугли кликнул клич Стаи, но ни один из четверых волков не отозвался.
Они были далеко и не слышали его, распевая весенние песни вместе с другими
волками.
     "Да, - сказал Маугли сам себе, хотя в душе и сознавал, что не прав, -
вот если Дикие Собаки придут из  Декана  или  Красный  Цветок  запляшет  в
бамбуках, тогда  все  джунгли,  хныча,  бегут  к  Маугли  и  называют  его
большими, как слон, именами.  А  теперь,  оттого  что  закраснел  Весенний
Глазок, все джунгли взбесились, как шакал Табаки..."
     Маугли поохотился рано в этот вечер и ел немного, чтобы не  отяжелеть
перед весенним бегом. Это была настоящая белая ночь, как ее называют.  Все
растения с утра, казалось, успели вырасти больше, чем за месяц. Из  ветки,
которая еще накануне была вся в желтых листьях, закапал сок, когда  Маугли
сломал ее. Мох густо и  тепло  курчавился  под  его  ногами,  острые  края
молодой травы не резали рук.
     Маугли громко запел от восторга, начиная свой бег.  Это  было  больше
всего  похоже  на  полет,  потому  что  Маугли   выбрал   длинный   склон,
спускавшийся к северным болотам  через  густую  чащу,  где  упругая  почва
заглушала  звук  его  шагов.  Человек,  воспитанный  человеком,   не   раз
споткнулся бы, выбирая дорогу при обманчивом лунном свете, а ноги  Маугли,
приученные долгими годами жизни в лесу,  несли  его  легко,  как  перышко.
Когда гнилой ствол или скрытый камень подвертывался ему под  ноги,  он  не
замедлял шага и перескакивал через них без напряжения,  без  усилия.  Если
ему надоедало бежать по земле, он по-обезьяньи хватался руками за  прочную
лиану  и  скорее  взлетал,  чем  взбирался,  на  верхние  тонкие  ветви  и
путешествовал по древесным дорогам, пока у него  не  менялось  настроение.
Тогда он снова спускался вниз, к земле, по длинной, обросшей листьями дуге