главное, за то, что у них между пальцами растет шерсть, тогда как у Маугли
и у его друзей ноги гладкие. Однако он знал, потому  что  Хатхи  рассказал
ему об этом, какая страшная сила охотничья стая диких псов.  Хатхи  и  сам
сторонится с их дороги, и пока всех собак не перебьют или дичи  не  станет
мало, они бегут вперед, а по пути убивают.
     Акела тоже знал кое-что о диких собаках. Он спокойно сказал Маугли:
     - Лучше умереть в Стае, чем без вожака и одному.  Это  будет  славная
охота, а для меня - последняя. Но ты - человек, и у тебя еще много ночей и
дней  впереди,  Маленький  Брат.  Ступай  на  север,  заляг  там,  и  если
кто-нибудь из волков останется  жив  после  того,  как  уйдут  собаки,  он
принесет тебе весть о битве.
     - Да, не знаю только, - сказал Маугли без улыбки, -  уйти  ли  мне  в
болота ловить там мелкую рыбу и спать  на  дереве  или  просить  помощи  у
обезьян и грызть орехи, пока Стая будет биться внизу.
     - Это не на жизнь, а на смерть, - сказал Акела. - Ты  еще  не  знаешь
этих рыжих убийц. Даже Полосатый...
     - Аова! Аова! - крикнул Маугли обиженно. - Одну полосатую обезьяну  я
убил. Теперь слушай: жили-были Волк, мой отец, и Волчица, моя мать, а  еще
жил-был старый серый Волк (не слишком мудрый: он теперь поседел),  который
был для меня отцом и матерью. И потому, - он повысил голос,  -  я  говорю:
когда собаки придут, если только они  придут,  Маугли  и  Свободный  Народ
будут заодно в этой охоте. Я говорю - клянусь буйволом,  выкупившим  меня,
буйволом, отданным за меня Багирой в те дни, о которых вы в Стае забыли, -
я говорю, и пусть слышат мои слова река и деревья и запомнят  их,  если  я
позабуду, - я говорю, что вот этот мой нож будет зубом Стаи. По-моему,  он
еще не притупился. Вот мое Слово, и я его сказал!
     - Ты не знаешь собак, человек с волчьим языком! - крикнул Вантала.  -
Я хочу только заплатить им Долг Крови, прежде чем они растерзают меня. Они
движутся медленно, уничтожая все на своем пути, но через два  дня  у  меня
прибавится силы, и я начну платить им Долг Крови. А вам, Свободный  Народ,
советую бежать на север и жить впроголодь до тех пор, пока не уйдут  рыжие
собаки.
     - Слушайте Одиночку! -  воскликнул  Маугли  со  смехом.  -  Свободный
Народ, мы должны бежать на север, питаться ящерицами и крысами с  отмелей,
чтобы как-нибудь не повстречаться с собаками. Они опустошат все наши леса,
а мы будем прятаться на севере до тех пор, пока им  не  вздумается  отдать
нам  наше  добро!  Они  собаки,  и  собачьи  дети  -  рыжие,  желтобрюхие,
бездомные, у них шерсть растет между пальцев. Да, конечно,  мы,  Свободный
Народ, должны бежать отсюда и  выпрашивать  у  народов  севера  объедки  и
всякую падаль! Выбирайте же, выбирайте. Славная будет охота! За  Стаю,  за
всю Стаю, за волчиц и волчат в логове и на воле, за подругу, которая гонит
лань, и за самого малого волчонка в пещере мы принимаем бой!
     Стая ответила коротким, оглушительным  лаем,  прогремевшим  во  тьме,
словно треск падающего дерева.
     - Мы принимаем бой! - пролаяли волки.
     - Оставайтесь тут, - сказал Маугли своей четверке. - Нам  понадобится
каждый зуб. А Пхао с Акелой пусть готовятся к бою. Я иду считать собак.
     - Это смерть! - крикнул Вантала, привстав. - Что может сделать  такой
голыш против рыжих собак? Даже Полосатый и тот...
     - Ты и вправду чужак, - отозвался Маугли.  -  Но  мы  еще  поговорим,
когда псы будут перебиты. Доброй охоты всем вам!
     Он умчался во тьму, весь охваченный буйным весельем, почти не  глядя,
куда ступает, и,  как  и  следовало  ожидать,  растянулся  во  весь  рост,
споткнувшись о Каа, сторожившего оленью тропу близ реки.
     - Кш-ша! - сердито сказал Каа. -  Разве  так  водится  в  джунглях  -
топать и хлопать, губя охоту всей ночи,  да  еще  когда  дичь  так  быстро
бегает?
     - Вина моя, - сказал Маугли, поднимаясь на ноги. -  Правда,  я  искал
тебя, Плоскоголовый, но каждый  раз,  как  я  тебя  вижу,  ты  становишься
длиннее и толще на длину моей руки. Нет другого такого, как  ты,  во  всех
джунглях, о мудрый, сильный и красивый Каа!
     - А куда же ведет этот след? - Голос Каа смягчился.  -  Не  прошло  и
месяца с тех пор, как один человечек с ножом бросал в меня камнями и шипел
на меня, как злющий лесной кот, за то, что я уснул на открытом месте.
     - Да, и разогнал оленей на все четыре стороны, а Маугли  охотился,  а
Плоскоголовый совсем  оглох  и  не  слышал,  как  ему  свистели,  чтоб  он
освободил оленью  тропу,  -  спокойно  ответил  Маугли,  усаживаясь  среди
пестрых колец.
     - А теперь этот человечек приходит с ласковыми, льстивыми  словами  к
этому же Плоскоголовому и говорит ему, что  он  и  мудрый,  и  сильный,  и
красивый, и Плоскоголовый верит ему и свертывается кольцом, чтобы устроить
удобное сиденье для того, кто бросал в него камнями... Теперь тебе хорошо?
Разве Багира может так удобно свернуться?
     Каа, по обыкновению, изогнулся, словно  мягкий  гамак,  под  тяжестью
Маугли. Мальчик протянул в темноте руку, обнял гибкую, похожую на трос шею
Каа и привлек его голову к себе на плечо, а потом рассказал ему  все,  что
произошло в джунглях этой ночью.
     - Я, может быть, и мудр, - сказал Каа,  выслушав  рассказ,  -  а  что
глух, так это верно. Не то я услышал бы пхиал. Неудивительно, что травоеды
так встревожились. Сколько же всего собак?