по обыкновению, 
опустилась. Черная пантера знала, что он ее господин.
     Они лежали на склоне горы, против реки, и ниже их висел зеленовато-белый 
дымок утреннего 
тумана. Солнце поднималось; этот легкий покров превратился в волнующееся море 
красного золота, 
и низкие лучи испещрили сухую траву, на которой отдыхали Маугли и Багира. 
Наступил конец 
холодной погоды; листья и деревья стояли измятые, поблекшие; когда поднимался 
ветер, повсюду 
слышался сухой шелест и потрескивание. Маленький лист с ожесточением 
забарабанил 
по ветке, как 
всегда барабанит отдельный лист, подхваченный струей воздуха. Этот звук 
разбудил 
Багиру; с 
глухим, глубоким звуком, похожим на кашель, пантера понюхала утренний воздух, 
опрокинулась на 
спину и стала бить передними лапами, стараясь схватить качающийся листок.
     - Год поворачивается, - сказала Багира. - Джунгли всколыхнулись. 
Приближается время 
новых песен. Этот лист знает, что происходит. Хорошо!
     - Трава еще совсем мертвая, - ответил Маугли, выдергивая маленький пучок 
сухих былинок. - 
Даже весенний глазок (красивый воскообразный красный цветок в форме трубочки, 
который 
пробивается в траве и поднимается над нею), даже весенний глазок еще не 
раскрылся и... Багира, 
хорошо ли черной пантере валяться на спине и бить лапами воздух, точно какая-
нибудь дикая 
кошка?
     - Оух! - произнесла Багира, которая, казалось, думала о посторонних вещах.
     - Я говорю: прилично ли черной пантере кричать, кашлять, выть и валяться? 
Помни, ведь мы с 
тобой господа джунглей.
     - Да, правда; я слушаю тебя, человеческий детеныш. - Багира быстро 
перевернулась и села, вся 
пыльная, с лохматыми боками. Она сбрасывала с себя зимнюю шерсть. - Конечно, мы 

с тобой 
властители джунглей! Кто силен, как не Маугли? Кто так мудр, как он? - Пантера 
странно 
растягивала слова, и Маугли повернулся, чтобы посмотреть, не смеется ли она над 

ним; ведь в 
джунглях часто звучат слова, имеющие один смысл, хотя под ними подразумевается 
нечто совсем 
другое. - Я сказала, что мы бесспорно господа джунглей, - повторила Багира. - 
Разве я сделала 
дурно, сказав это? Я не знала, что человеческий детеныш больше не лежит на 
земле. Что ж? Он, 
значит, летает?
     Маугли сидел, положив локти на колени, и смотрел через долину, освещенную 
дневным светом. 
Где-то внизу, среди деревьев, птица веселым голосом выводила первые ноты своей 
весенней песни. 
Звуки эти казались только тенью тех льющихся быстрых призывов, которым суждено 
позже 
политься из ее горлышка. Багира услышала.
     - Я сказала, что приближается время новых песен, - проворчала пантера, 
извивая свой хвост.
     - Слышу, - ответил Маугли. - Багира, почему ты дрожишь? Лучи солнца жарки.
     - Это поет Ферао, красный дятел, - продолжала Багира. - Он-то не позабыл! 
Но я тоже 
вспомню мою песню, - и она принялась мурлыкать и нежно ворчать про себя, но, 
недовольная, 
умолкла и начала песню сызнова.
     - Дичи не предвидится, - заметил Маугли.
     - Маленький Брат, разве оба твои уха закупорены? Ведь это же не охотничья 
песнь. Я готовлюсь 
петь для весны.
     - Ах, я забыл. Как только приходит время новых песен, ты и все остальные 
уходите и бросаете 
меня.
     - Право же, Маленький Брат, - начала Багира, - мы не всегда...
     - Я говорю, что вы убегаете, - сказал Маугли, сердито поднимая 
указательный 
палец, - вы 
убегаете, а я, господин джунглей, должен бродить один. Что было прошлой весной,