него пыль о свои 
передние ноги и отбросил прочь, а его красные глазки украдкой смотрели то в 
одну, то в другую 
сторону.
     - На что мне белые кости? - сердито спросил Маугли. - Разве я волчонок, 
чтобы играть на 
солнце обглоданным черепом? Я убил Шер Хана и пригвоздил его шкуру к Скале 
Совета, но... но я 
не знаю, куда девался Шер Хан, и в желудке у меня все еще пусто. Теперь я 
возьму 
то, что могу 
видеть и трогать. Двинь джунгли на эту деревню, Хати.
     Багира задрожала и прижалась к земле. Она понимала, что в крайнем случае 
можно быстро 
пронестись по сельской улице и, раздавая в толпе удары вправо и влево, ловко 
убивать людей, когда 
они пашут в сумерках, но этот план уничтожения целой деревни, которая должна 
была исчезнуть, 
пугал ее. Теперь пантера поняла, зачем Маугли послал за Хати. Только много 
проживший слон мог 
исполнить план такой войны.
     - Пусть они убегут, как убежали люди от полей Буртпора, чтобы землю пахала 

только дождевая 
вода, чтобы только шум дождя, падающего на густые листья, раздавался вместо 
треска их веретен; 
пусть мы с Багирой поселимся в доме брамина и олень приходит пить из водоема 
позади храма. 
Впусти в деревню джунгли, Хати.
     - Но я... но мы не ссорились с этими людьми, а срывать крыши с тех мест, 
где ночуют люди, мы 
можем только когда нами владеет красное бешенство сильной боли, - с сомнением 
заметил Хати.
     - Разве вы единственные поедатели травы в джунглях? Пригоните себе 
подобных. Пусть олени, 
кабаны и нильгау позаботятся об этом. Пока поля не обнажатся окончательно, вам 
незачем и 
показываться. Двинь джунгли, Хати.
     - Убивать не будут? При разграблении полей Буртпора мои бивни покраснели, 
а 
мне так не 
хотелось бы снова почувствовать запах крови.
     - Мне также. Я даже не желаю, чтобы их кости лежали на чистой земле. Пусть 

уходят и отыщут 
новые логовища. Им нельзя оставаться здесь. Я видел и нюхал кровь женщины, 
дававшей мне пищу. 
Без меня ее убили бы. Только аромат молодой травы, которая покроет их пороги, 
уничтожит этот 
запах. От него у меня во рту горит. Впусти джунгли в деревню, Хати!
     - А, - произнес Хати. - Так горел шрам на моей коже, пока деревни не 
погибли под весенними 
порослями. Теперь я понимаю. Твоя война будет нашей войной. Мы впустим джунгли 
в 
поселение 
людей.
     Маугли едва успел перевести дыхание (он весь дрожал от ненависти и злобы), 

как место, где 
стояли слоны, опустело.
     Багира с ужасом смотрела на него.
     - Клянусь освободившим меня сломанным замком, - наконец сказала пантера, - 

я не узнаю в 
тебе того бесшерстого существа, за которого я заступилась перед стаей, когда ты 

только появился в 
джунглях. Властитель джунглей, заступись за меня, когда я потеряю силу, 
заступись за Балу, 
заступись за всех нас! В сравнении с тобой мы - бессильные детеныши. Ветки, 
ломающиеся под 
ногой. Оленята, отставшие от своей лани.
     Мысль, что Багира - заблудившийся детеныш лани, совсем расстроила Маугли. 
Он расхохотался, 
задыхаясь, замолчал, зарыдал, снова засмеялся, наконец, прыгнул в озерко, чтобы 

справиться с 
собой. Он проплыл несколько кругов, то нырял в полосы лунного света, то снова 
показывался на 
поверхности воды, точно настоящая лягушка, его тезка.