Волчицей. В то же 
мгновение почти из-под самых ног Маугли поднялась Багира; она дрожала от 
восхищения, которое 
ночью наполняет безумием зверей джунглей.
     - Я стыжусь твоих братьев, - промурлыкала пантера.
     - Что? Разве они недостаточно сладко пели для старого Бульдео? - спросил 
Маугли.
     - Пели слишком хорошо! Слишком хорошо! Они заставили даже меня позабыть 
свою гордость 
и, клянусь освободившим меня сломанным замком, я пробежала с пением через все 
джунгли, точно 
полная весенних радостей. Разве ты не слышал нас?
     - У меня было другое дело. Спроси Бульдео, понравились ли ему ваши песни. 
Но где же 
четверо? Я не желаю, чтобы сегодня из этих ворот вышел хоть один человек.
     - Зачем же в таком случае тебе четыре брата? - спросила Багира, переступая 

с лапы на лапу, с 
горящими глазами и мурлыкая громче обыкновенного. - Я могу удержать их, 
Маленький Брат. 
Можно ли, наконец, убивать? Звуки песен и вид людей, карабкающихся на деревья, 
вселили в меня 
желание охотиться. Что такое человек, чтобы мы заботились о нем? Безволосый, 
коричневый 
землепашец, бесшерстый и беззубый поедатель земли. Я целый день кралась за ними,
 
даже в 
полдень, среди белого солнечного света. Я гнала их, как волки гонят оленей. Я - 

Багира! Багира! 
Багира! Как я танцую с собственной тенью, так я плясала с этими людьми. Смотри! 

- Большая 
пантера подскочила, как котенок прыгает за сухим листом, кружащимся над его 
головой, и стала 
вправо и влево бить лапами воздух, который свистел от этих ударов; она бесшумно 

опускалась на 
землю, подскакивала снова, а ее голос - не то мурлыканье, не то ворчание - 
рокотал, будто пар, 
шумящий в котле. - Я - Багира! Кругом меня джунгли, надо мной ночь и сила моя 
со 
мной. Кто 
остановит меня? Человеческий детеныш, одним ударом лапы я могла бы расплющить 
твою голову, и 
она сделалась бы плоской, как мертвая лягушка летом.
     - Так ударь же, - сказал Маугли на наречии людей, и звук человеческих слов 

заставил Багиру 
остановиться; ее ноги задрожали; она села, и ее голова оказалась теперь на 
одном 
уровне с лицом 
Маугли. Он смотрел на пантеру, как недавно смотрел на своих непокорных братьев 
волков; его 
взгляд впился в зеленые, точно бериллы, глаза Багиры, и наконец красный отсвет 
в 
глубине их потух, 
как лучи отдаленного светящегося маяка гаснут, когда его тушат; пантера 
опустила 
веки, а также и 
свою большую голову; голова опускалась все ниже и ниже, и вот красный, шершавый,
 
как терка, 
язык, оцарапал ступню Маугли.
     - Тише, тише, - прошептал он, нежно поглаживая зверя, начиная от его шеи 
по 
изогнутой 
спине, - тише, тише. Не ты виновата, виновата ночь.
     - Вина ночных запахов, - с раскаянием произнесла Багира. - От них я 
потеряла рассудок. Но 
почему ты узнал об этом?
     Понятно, кругом индусского поселения всегда носятся всевозможные запахи, и 

на животных, в 
ощущениях которых чуть ли не главную роль играет обоняние, запахи действуют 
таким же 
опьяняющим образом, как на людей музыка, вино или наркотики. Несколько минут 
Маугли 
успокаивал пантеру, и Багира легла, точно кошка перед камином, поджав передние 
лапы и