и трудом добытые богатства: «Эй, ребята! Свистать всех наверх! Зарифить паруса! 
Ночь скоро. Похоже, шторм надвигается».





Теодор Киттельсен



Дворец Сория-Мория


Перевод Е. Рачинской

Как-то раз лежал Аскеладд по своему обыкновению у очага и копался в золе. Вдруг 
выкатились оттуда сверкающие угольки, видимо-невидимо, и сложились в чудный 
узор — золотой дворец. С тех пор потерял Аскеладд покой. Страсть как ему 
захотелось отыскать такой же прекрасный дворец.
Положила матушка Аскеладду еды в старенькую котомку, и отправился он по свету 
дворец искать. Шёл по горам, по долам, по дремучим лесам. Долго ли, коротко ли, 
наконец засверкало что-то вдали, будто крохотная звёздочка. Подходил он всё 
ближе, ближе — к востоку от солнца, к западу от луны искрился золотым блеском 
дворец Сория-Мория.
Вдруг на пути встал густой лес. Идет Аскеладд по лесу и видит — сидит лис 
Миккель.




«Ох, любезный, не найдётся ли у тебя чего перекусить? У меня в животе аж урчит 
и свистит от голода!» — простонал лис.
«Бедняжка Миккель! С собой-то у меня негусто, да чем могу — угощу», — ответил 
Аскеладд.
«Благослови тебя Господь за твою доброту!» — протявкал льстивый лис.
Пошёл Аскеладд дальше и встретил в самых дебрях медведя Ворчуна.
«Добр человек, накорми горемыку! — проревел медведь. — У меня от голода в брюхе 
всё бурчит и ворчит!»
«Боже милостивый! Придётся, видно, поделиться с тобой тем, что осталось», — 
ответил Аскеладд.
«Вот и славно, благодарствуйте. И не тужи, я много не съем», — сказал медведь.
Меж тем стемнело, и из чащи засветились два жёлтых глаза.
«У-у-у — завыл волк. — Есть хочу-у! Есть хочу-у! У меня в животе всё воет и 
ревёт, аж кишки от голода дерёт! У-у-у!»
«Что ж, разделю с тобой последние крохи», — вздохнул Аскеладд.
«У-у-у, тогда тебя есть, уж ладно, не буду», — сказал волк.
Долго-долго брёл Аскеладд и набрёл на тролля, такого огромного, что земля 
сотрясалась под его шагами. Шёл тролль, покряхтывал, человечинку полакомиться 
искал. Его сопение дрожью отдавалось в окрестных холмах.
Но Аскеладд-то был налегке — и в котомке, и в животе пусто. Как припустил по 
валунам и пригоркам да спрятался в зарослях — только его и видели.
Отдышался, выглянул — а перед ним дворец Сория-Мория: весь из чистого золота, 
высокий, как гора, туманом окутан. И тишина кругом неописуемая. А Аскеладду 
любопытно: сидит, небось, во дворце принцесса и по белу свету тоскует. Надобно 
её спасти. Только бы сквозь туман пробраться!
Видит Аскеладд — на страже у дворца лежит огромный многоголовый дракон. Сотни 
тысяч лет как спит. Кожа потрескалась, мхом да травой поросла, глазищи глубоко 
ввалились. Боязно стало Аскеладду, ну а потом вроде ничего, отпустило — 
прокрался он потихоньку мимо страшного чудища.

Зашёл во двор, а там растёт золотая липа, а на ней спит жар-птица и всё вокруг, 
будто солнце, освещает. Сотни тысяч лет как спит.
И так хороша была птица, что Аскелладду захотелось к ней прикоснуться. Но тут 
вспомнил он про дракона и испугался, что птица разбудит его своим криком. 
Вздохнул Аскеладд и прошёл мимо ко дворцу.
Двери были открыты настежь, а в зале сидела принцесса и вычесывала гребнем 
громадного спящего тролля.
«Ой-ой-ой, да как же ты осмелился прийти! Сюда крещёный люд отродясь не 
заглядывал!» — воскликнула принцесса.
«Да вот так случилось…» — ответил Аскеладд. «Когда тролль проснётся, он тебя 
живьём съест, — прошептала принцесса, — скорей выпей глоток вон из того кувшина,
 тогда ты сможешь поднять меч, что стоит в углу».
Аскеладд немедля сделал большущий глоток из кувшина и поднял меч будто перышко.
Тем временем проснулся тролль.
«Фу, человечьим духом пахнет!» — взревел он.
«Да, вот он я, — крикнул Аскеладд в ответ, — и у меня найдётся затычка для 
твоего длиннющего носа, чтоб запах тебе не досаждал!»
Замахнулся мечом и отрубил страшенному троллю голову. Уж принцесса-то 
обрадовалась, можешь мне поверить.