Краука, что его и след простыл, и пустилась в погоню. Бежит пастух, а у него за 
спиной камни грохочут – вот-вот догонит его Краука.
– Постой, Йоун! – кричит она. – Вот тебе акулье мясо! Оно пролежало в земле 
двенадцать лет и еще одну зиму!
Не отзывается пастух, бежит что есть мочи. Прибежал он на хутор, а хозяин его в 
это время работал в кузнице. Вбежал Йоун в кузницу и спрятался за хозяина, а 
Краука уже тут как тут. Выхватил хозяин из горна раскаленное железо и велел 
Крауке убираться прочь да впредь никогда больше не трогать его людей. Нечего 
делать, пришлось Крауке убраться восвояси. А вот нападала ли она после этого на 
хозяина Бальдурсхейма, нам ничего не известно.
В другой раз Краука похитила пастуха с хутора Грайнаватн. Притащила она его к 
себе в пещеру и давай потчевать всякой снедью. Она-то потчует, а он 
привередничает, не ест да и только. Наконец пастух говорит, что не прочь 
отведать свежей козлятинки. Краука знала, что козы есть только в Ахсар-фьорде, 
и, хоть это было неблизко, решила раздобыть для пастуха козлятины. Однако на 
этот раз, чтобы пастух не сбежал, она завалила вход в пещеру большим камнем.
Бежит Краука, торопится, добежала она до Ледниковой реки и одним махом, со 
скалы на скалу, перепрыгнула через реку. С тех пор люди называют это место 
Прыжком Скессы. Отыскала она в Ахсар-фьорде хутор, где были козы, поймала там 
двух козлов, связала рогами, перекинула через плечо и тем же путем отправилась 
домой. Перепрыгнула Краука через реку и решила отдохнуть. Козлов она развязала 
и пустила в ущелье пастись – теперь это ущелье называется Козлиным. Отдохнув, 
Краука взяла своих козлов и пошла дальше.
А про пастуха говорят, что, как только Краука ушла, он решил выбраться из 
пещеры, но не нашел никакой даже самой крохотной лазейки. Зато ему на глаза 
попался большой и острый нож великанши. Схватил пастух этот нож и давай долбить 
им камень, которым был завален вход в пещеру. Продолбил он дыру и вылез наружу, 
а уж там со всех ног припустил домой. Так и добрался до хутора цел и невредим.
Каждый год на рождество Краука устраивала большой пир. Взяла ее как-то досада, 
что нет у нее на закуску человечьего мяса, и вот вечером в канун сочельника она 
отправилась в селение. Однако все верхние хутора Миватнсвейта оказались пустыми,
 их обитатели уехали в церковь в Скутустадир, потому что в тех местах был 
обычай служить службу в ночь на сочельник. Рассердилась Краука, что зря 
проходила, и тоже отправилась в Скутустадир. В церкви собралось много народу. 
Подошла Краука поближе и видит, сидит у самой двери мужик. Она протянула руку и 
хотела вытащить его из церкви, но он уперся и стал звать на помощь. Мужики, что 
были в церкви, поспешили ему на выручку и всем скопом навалились на Крауку. 
Однако она крепко держала мужика и ни за что бы его не отпустила, если бы не 
вывалился кусок церковной стены. Говорят, будто после этого она пронеслась по 
воздуху, крикнув, что дыра в церковной стене останется навсегда. И слова ее 
оказались вещими: южная стена в Скутустадирской церкви стоит с дырой и поныне.
Краука так сильно разозлилась на жителей Миватнсвейта, что поклялась отомстить 
им страшной местью. На пастбищах Миватнсвейта было большое озеро. Краука пришла 
туда, наломала деревьев, перемешала с камнями и дерном, и у нее получился 
большой тяжелый плуг. Этот плуг она протащила через весь Миватнсвейт и 
пропахала глубокую длинную борозду.
– Отныне здесь будет река! – сказала Краука и пустила туда воду. – И доколе в 
Миватнсвейте живут люди, моя река будет ежегодно затоплять их луга и пашни. Она 
так засорит корягами и камнями эти земли, что людям придется их бросить.
Эта река и поныне течет по руслу, пропаханному великаншей. Люди называют ее 
рекой Крауки. Нрав у реки коварный и злой. Она ежегодно подмывает берега и 
заносит покосы песком и глиной. Многие земли там уже брошены, они так и лежат 
загроможденные камнями, хворостом и корягами – всем, из чего Краука когда-то 
смастерила свой плуг. Заросли у озера Миватн поредели, теперь там едва хватает 
леса для сооружения плотин на реке Крауки, и старые сведущие люди говорят, что 
проклятие Крауки еще долго будет тяготеть над жителями Миватнсвейта.

Перевод Л. Горлиной.
Источник: Исландские сказки / Пер. с исл. Л. Горлиной, О. Вронской // 
Скандинавские сказки. – М.: Худож. лит., 1982. – 318 с.: ил. – 30?000 экз.
В издании Йоуна Аурнасона – Kr?ka tr?llskessa, I, 186—189.



Йоун из Лежбищ (J?n ? L?trum)

Работник из Западных Лежбищ, которого звали Йоун Йоуханнессон, отправился 
путешествовать на Широкий Залив. Он был легко одет, но пока находился в заливе, 
попал в непогоду. Он попросил бонда Торгрима Сигурдссона, который тогда жил там,
 одолжить ему кожаную куртку.
Он ответил, что не может одолжить ему куртку, но сказал:
– Здесь есть пальто старика Маруса; уже всё равно, где оно будет находиться, но 
оно лучше, чем ничего, – и предложил ему надеть его. Этот Марус недавно умер.
Человек взял пальто, надел его и вернулся к себе домой в Лежбища, а пальто 
насквозь промокло. Он повесил пальто в прихожей и лёг спать.
Когда он уснул, ему привиделось, что Марус пришёл и спросил, где его пальто. Он 
ответил, что оно висит там на гвозде.
– Я не поступал с ним так, пока оно было моё, – сказал Марус. – Ты должен был 
укрыться им.
На следующий день была сухая погода. Йоун высушил пальто и вечером укрылся им.