|
приглушенные голоса.
– Лучше сделать, чем не сделать, и горе тому, кто за добро не заплатит добром,
– произнесла скесса и со светильником в руке направилась к Йоуну.
Она поздоровалась с ним, назвала по имени, поблагодарила, что он накормил ее
детей, и пригласила его к себе в гости. Йоун принял ее приглашение, и скесса,
подцепив мизинцем ремень, которым были перетянуты его пожитки, перенесла их в
глубь пещеры. Там Йоун увидел две постели, на одной лежали двое детей. Их-то
плач он и слышал. В углу валялась огромная связка кумжи, которую скесса
наловила в тот вечер, от этой-то кумжи и шло призрачное сияние, напугавшее
Йоуна.
– На чью постель ты ляжешь, на мою или на детскую? – спросила скесса у Йоуна.
Йоун сказал, что на детскую. Тогда она уложила детей на полу, а Йоуну постелила
чистое белье. Он лег и мигом уснул. Проснулся он, когда великанша принесла ему
вареной кумжи. Он ел, а она занимала его беседой и оказалась обходительной и
веселой.
– Уж не собрался ли ты на острова ловить рыбу? – спросила она.
Йоун ответил, что именно туда он и идет.
– Ты уже нанялся на какую-нибудь шхуну? – спросила скесса.
– Нет, – ответил Йоун.
– Сейчас там на всех ботах и шхунах команды уже набраны, – сказала великанша. –
Больше они никого не возьмут. Свободное место найдется только у одного старого
бедолаги, который еще ни разу в жизни не выловил ничего путного. Суденышко у
него ветхое, того и гляди ко дну пойдет, а гребцы такие же никудышные, как сам
хозяин. Дельные люди к нему не идут. Но тебе я советую наняться именно на это
судно. Старик не захочет тебя брать, но ты стой на своем, пока он не уступит.
Придет время, и я еще отблагодарю тебя за то, что ты накормил моих детей, а
сейчас возьми эти два рыболовных крючка. Один оставь себе, а другой дай старику,
и, будем надеяться, на эти крючки клюнет много рыбы. Только запомни, вам
следует выходить в море последними, а возвращаться – первыми. И смотрите не
заплывайте за скалу, что возвышается над водой неподалеку от берега. Как
приедешь в Ландэйясанд, увидишь, что последние суда на Вестманнаэйяр вот-вот
отойдут. Поезжай с ними, а лошадей стреножь и оставь на берегу. Никому их не
поручай, я сама присмотрю за ними зимой. И если дело обернется так, что за зиму
ты наловишь рыбы больше, чем сможешь увезти на своих лошадях, оставшуюся
навьючь на мою лошадь – она будет ждать тебя вместе с твоими. Я буду рада
вяленой рыбе.
Йоун обещал следовать всем ее советам и рано утром покинул пещеру. Расстались
они друзьями. О дальнейшей поездке Йоуна ничего не говорится, пока он не прибыл
в Ландэйясанд. Последние суда были уже готовы к отплытию. Йоун спрыгнул с седла
и стреножил лошадей тут же на берегу, однако не попросил никого за ними
присматривать. Люди насмехались над Йоуном.
– Смотри, как бы к концу лова твои клячи не разжирели с такого корма! – кричали
они.
Но Йоун не обращал внимания на эти шутки и делал вид, будто не слышит. С
последним судном он уплыл на острова. Там и в самом деле на всех шхунах команды
были давно уже набраны, и Йоун не нашел ни одного свободного места. Наконец он
пришел к старику, про которого говорила великанша, и попросился к нему на бот.
Старик наотрез отказался взять Йоуна к себе.
– Не будет тебе проку от этого, – сказал он. – Ведь я не то что рыбы – рыбьего
хвоста не выловлю. Посудина у меня ненадежная, гребцы никудышные. В море мы
выходим только в штиль. Негоже крепкому парню связываться с такой компанией.
Но Йоун ответил, что в случае неудачи будет пенять только на себя, и уговаривал
старика, пока тот не согласился его взять. Он перебрался на бот к старику, и
люди, полагавшие, что ему не слишком-то повезло с наймом, еще пуще потешались
над ним.
Начался лов. Однажды утром старик с Йоуном увидели, что все суда уже вышли в
море. Погода стояла тихая и безветренная. Старик сказал:
– Уж и не знаю, стоит ли нам нынче пытать судьбу. По-моему, не будет нам удачи.
– Испыток не убыток, – ответил Йоун.
Надели они рыбацкие робы и вышли в море. Недалеко от причала Йоун увидел скалу,
о которой ему говорила великанша, и предложил старику дальше не плыть, а
попытать счастья в этом месте. Изумился старик:
– Здесь место пустое, – сказал он, – нечего и стараться.
Однако Йоун попросил разрешения все-таки закинуть лесу для пробы, и старик
согласился. Закинул Йоун лесу, и на крючок сразу попалась рыба. Тогда он отдал
старику второй крючок, подаренный скессой, и они стали удить. Короче говоря, в
тот день они трижды возвращались на берег с полным ботом рыбы. Всего они
поймали по шестьдесят рыбин на каждого, и все это была треска. К прибытию
остальных рыбаков у них была уже вычищена большая часть улова. Рыбаки только
рты разинули. Стали они пытать старика, где он наловил такую пропасть рыбы, и
он рассказал им все как было.
На другой день спозаранок все рыбаки собрались у той скалы, да только, ни один
не поймал ни рыбешки. Тогда они поплыли дальше, а старик с Йоуном приплыли на
свое место и стали ловить, как накануне. Всю зиму рыбачили они у скалы и
наловили по тысяче двести штук на человека. Ни у кого на островах не было
такого улова. В последний день они, как обычно, вышли в море и закинули лесы, а
когда вытащили их, лесы оказались пустыми – крючки куда-то исчезли. И пришлось
старику с Йоуном вернуться на берег ни с чем.
Теперь следует рассказать, что Йоун возвращался в Ландэйясанд на том же судне,
на котором осенью приплыл на острова. Всю дорогу матросы потешались над ним,
|
|