естественно, с платой за место. Продавцы, скрестив ноги, усаживаются прямо на 
землю и раскладывают перед собой свой незамысловатый, но незаменимый в 
деревенском обиходе товар. Тут сидят огородники с тыквами, луком и всякой 
зеленью. Там — бакалейщики; они торгуют солью, разными пряностями, без которых 
не обходится индийская кухня, и куркумой. Последняя и в пищу идет, и служит 
лекарством, и дает желтую краску, столь важную принадлежность свадебного обряда.
 Маслоделы продают ароматное постное масло, ткачи — домотканые сари и дхоти. 
Мастера украшений торгуют кто стеклянными запястьями, кто дутыми браслетами из 
дешевого серебра, которые носят не только на руках, но и на щиколотках, кто 
серьгами для ушей и для носа, кто резными гребнями, кто маленькими кустарными 
зеркальцами. Найдутся тут и пестрые туфли с загнутыми носами, изделие местных 
кожевников, и табак, и бетель, и тележные колеса, и резные двери, и кнуты, и 
ремни, и веревки — все, что производит округа. Нередко крестьянин приносит с 
собой корзинку зерна — распродать в розницу, а на выручку совершить свои 
скромные покупки — денег-то в доме не водится. На большие базары пригоняют и 
скот, старый и молодой. Здесь можно купить и рабочих волов, и молочную корову, 
и телку, и коз, и овец — хочешь в стадо, хочешь на убой, потому что сан-талы и 
гонды в отличие от ортодоксальных индуистов не накладывают ограничений на 
потребление мяса. Порой на базар приезжают скупщики зерна и разных других 
сельских продуктов, например топленого масла, для вывоза их в города, а то и в 
другие районы страны.
Идут на базар не только затем, чтобы что-то купить или продать, но и просто 
развлечься — людей посмотреть и себя показать. Тут можно встретить родню и 
знакомых, узнать местные новости, посудачить о соседях и соседках. Особенно 
тянет на базар женщин — они идут туда толпами, разодевшись получше, навесив все 
свои украшения. И вправду, если не считать свадеб и праздников, еженедельный 
базар — главное, что вносит какое-то разнообразие в монотонный ход сельской 
жизни.
Детализованное разделение труда, подобное описанному выше, присуще в первую 
очередь равнинной деревне с преобладающим индуистским населением. 
Профессионализация здесь основывается на кастовом делении общества, 
сохранявшемся в полной мере до завоевания Индией независимости. Социальный 
статус той или иной группы лиц определяется не столько материальным достатком, 
сколько профессиональным занятием, которое является наследственным и 
принадлежит человеку от рождения. Таким образом, и материальный достаток, если 
не считать возможности большего или меньшего преуспеяния той или иной 
индивидуальности в своей профессионально-кастовой группе, в значительной мере 
обусловлен рождением. Статус касты в обществе определяется уровнем ее 
социальной коммуникабельности, т. е. традиционно допустимой степенью свободы 
общения данной социальной группировки с окружающими ее группами населения. 
Практическим эталоном обычно служит уровень отношений данной группы с 
брахманами — высшей кастой индуистского общества. Здесь выделяются пять 
основных градаций. Первую, высшую, ступень занимают «благородные» касты — 
потомки трех «чистых» древнеиндийских сословий, или варн: жреческого 
(брахманов), воинского (кшатриев) и торгово-земледельческого (вайшьев). В наших 
сказках эту группу наряду с брахманами представляют, в частности, раджпуты, 
возводящие свой род к древним воителям-царям, и торговцы — бании. Общение между 
членами этих каст не подвергается сколько-нибудь серьезным ограничениям.
На следующей ступени стоит группа земледельческих каст, также признаваемых 
«чистыми». Свидетельством этому служит тот факт, что брахманы могут принимать 
воду из рук их членов. Сюда входят, например, курми, лодхи, пастухи — ахиры и 
занимающиеся цветоводством и огородничеством мали. Именно эти касты, чаще 
какая-нибудь одна из них, и составляют основное население деревни, владеющее на 
общинных началах землей. Наряду с ними во вторую группу входят ремесленники 
высшего ранга, такие, как сонар — золотых дел мастер, тамера— медник, бар-хаи — 
плотник, халваи — кондитер и пр.
Третья ступень принадлежит группе каст, не обладающих той ритуальной чистотой, 
которая отличает упомянутых ранее, но и не оскверняющих своим прикосновением. 
Поэтому их представители допускаются в деревенские храмы. Тем не менее из их 
рук брахман воды уже не возьмет. Исключение в этом смысле делается, по 
соображениям практического удобства, только для некоторых категорий слуг, таких,
 например, как водоносы. Ядро этой группы составляют обслуживающие касты, чей 
более низкий по сравнению с земледельцами статус обусловлен, в частности, тем, 
что первоначально они экономически полностью зависели от общины, состоя у нее 
на содержании, которое выплачивалось им в виде небольшой доли с урожая. Помимо 
таких каст, как водоносы — дхимары, прачки — дхоби, носильщики паланкинов — 
кахары, цирюльники — наи, горшечники — кумхары, кузнецы — лохары, маслоделы — 
телн, винокуры — калары и им подобные, сюда входит целый ряд каст, члены 
которых несут обязанности деревенских стражников, а также касты странствующих 
подвижников, кормящихся подаянием, и деревенских жрецов низшего ранга, 
исполняющих повседневные ритуальные обряды, связанные со свадьбами, наречением 
имени, началом основных сельскохозяйственных работ и т. п.
Четвертую ступень занимают представители неарийских народностей. Сюда входят 
санталы, гонды и родственные им этнические группы, которые были перечислены 
выше. Строго говоря, в той мере, в какой они сохраняют традиционную племенную 
организацию и отказываются исповедовать индуизм с его строгими ограничениями в 
потреблении мяса и признанием безусловного социального приоритета брахманства, 
они стоят вне индуистского общества. Вместе с тем история показывает, что в 
ходе обращения в индуизм представители этих народностей занимают различные 
ступени описываемой здесь социальной лестницы. Влиятельные племенные вожди,