Дня через два, через три лангур сказал:
— Слушай, матушка, мы тоже ведь что-то вырастили. Надо нам завтра тоже устроить 
приношение первой доли. Разровняй-ка и ты площадку и вымажь ее коровьим пометом,
 и мы позовем моих братьев с семьями. Как обмажешь площадку коровяком, поди 
позови моих братьев и всех их домашних. А я сам помоюсь5 и схожу за тыквой.
— Хорошо, сынок,— ответила мать.— Ты правильно говоришь. Значит, завтра мы 
принесем первую долю.
И правда, на другой день они сделали, как уговорились. Позвали его братьев и их 
домашних, всех до единого. Те и говорят между собой:
— Гляньте-ка. У них ведь в доме ничегошеньки нет. Чем они думают нас угощать, 
коль столько народу назвали?
Ну а лангур, сказать по правде, тело омыл и пошел за тыквой. Выбрал самую 
большую, какую нашел. «Если я эту возьму,— думает,— хватит нам всем». Подумал 
он так, сорвал большую тыкву и понес к себе в хибарку, что была позади дома 
братьев. Те его, конечно, с ней видели.
Принес он ее и затащил в бхитар — в подношение бонгам. Как петухам голову рубят,
 когда в жертву приносят, так и ей он взял да конец ножом и отрезал. Мать его 
тоже при этом была. Отрезал конец, глядят они: полна тыква риса. Достали решето,
 стали туда рис вытряхивать. Только весь рис туда не вошел, пришлось сыпать в 
корзинку, да и той едва хватило, чуть-чуть до краев не достало. Если б в 
большую корзину насыпать, вышло б не меньше как на три четверти. Страсть как 
они радовались, только никому открывать это дело не стали. Говорят:
— Ничего не будем об этом рассказывать. Не обокрали бы нас.
Договорились так, рис ободрали, а с тыквы шкуру сняли и, чтобы чужим глаза 
отвести, из нее подливу сготовили. А еще подливы сварили из гороха лущеного.
— Ну, матушка,— говорит лангур,— навари теперь побольше рису, чтобы всем 
хватило — и братьям моим и невесткам. Братья-то, когда нас позвали, дали нам с 
тобой по горсточке. А мы им помногу наложим. Не хватит того, что в этой тыкве, 
я схожу еще принесу.
— Нет, сынок,— отвечает мать.— Сегодня больше не приноси. Мне готовить и этого 
хватит.
— Ладно,— говорит,— если так.
Ну вот, у них все готово, а братья не идут. Лангур и спрашивает:
— Слушай, матушка, ты братьям-то сказать не забыла? Что-то их до сих пор не 
видать.
— Что ты, сынок,— отвечает она.— Конечно, сказала.
— Не идут они,— говорит он.— Пойду погляжу, что с ними там приключилось.
Пошел к ним и спрашивает:
— Ну, братья, что же вы не идете? Я вас давно поджидаю. Вас все нет, я и зашел. 
Пойдемте сразу, сейчас. Поедите и вернетесь домой.
Вот братья и говорят меж собой:
— Слушай-ка, чем он кормить-то нас будет? Сколько народу зовет. И говорит-то он 
как уверенно, диву дашься. Ладно, пойдемте. Посмотрим, что там у него, как он 
нас накормит.
Поговорили так и пошли к нему. Тот усадил их любезно, лучше и не придумаешь, 
потом пошел в дом, спрашивает у матери:
— Как, матушка, у тебя все готово? — Да,— отвечает,— готово.
— Хорошо,— говорит.— Вынеси-ка им живее воды 6.
— Подожди немного, сынок,— просит мать.— У меня еще не все тарелки готовы. 
Сейчас я их прошью, и все будет в порядке 7.
— Ладно. Поспеши, сшей их поскорей,— сказал он и пошел к братьям.
— Послушайте, братья,— говорит.— Потерпите немного. Тарелок у нас не хватило. 
Как будут готовы, сразу и есть подадим.
Сказать правду, пришли все невестки, а с ними их дети, и он их всех усадил. 
Старший брат ему не поверил. Сам пошел в хижину. «Подождите,— говорит,— дайте я 
вперед сам взгляну. Интересно, что он приготовил». Вошел он, глядит: и впрямь 
приготовлена полная корзинка рису. Удивился он.
— Где это вы,— спрашивает,— столько рису достали? Такой пир закатить.
А тот тайну свою не открыл. Ничего ему не сказал.
Как кончила мать с чашками да с тарелками, вынесла им воды. Все сразу вымыли 
руки и сели за еду. Мать каждому есть подала, а потом завела разговор.
— Это,— говорит,— наша тыква. Он сегодня первую долю бонгам поднес. В этом и 
дело. Он сказал: «Когда они подносили первую долю, они нас позвали. Мы тоже их 
позовем». Вот зачем сегодняшнее угощенье.
И лангур тоже сказал:
— Вы, братья, подносили первую долю вашего риса. Вы тогда давали по горсточке. 
Поглядите теперь, как у меня подают. Если кому не хватит, попросите у матери. 
Кто сколько съесть сможет, она столько и даст.
Поели и на том расстались.
Ну а мать и сын сказать нельзя как были рады, что рис в тыквах нашли. Что ни 
день утром и вечером оба идут на свое поле. Очень они за ним смотрели. У других 
рис созрел, и у них, что было, созрело. Стали другие свой рис жать, и они свой 
урожай собирают, домой несут. Трудно поверить, тыквами весь дом заполнили, все 
углы заложили. Кончится в доме еда, так стоит им тыкву разрезать, и сразу опять 
полно рису. На целый год у них вышло запасов.
Прошло сколько-то времени, кто его знает сколько, и братья сговорились пойти 
покупать лошадей. Вот и лангур говорит:
— Послушай, матушка, братья идут коней покупать. Я тоже хочу коня. Пойду с ними.

— Видишь, сынок,— отвечает мать,— у них деньги есть. На эти деньги они и купят.