А у нас с тобой ничего нет. На что покупать станешь?
— Скажи, матушка, разве у нас совсем ничего нет? — спрашивает лангур.
— Ничего нет, сынок,— отвечает мать.— Смотри сам, есть у нас рис и моток 
веревки. Больше ничего.
— Тогда дай мне его,— говорит сын.— Дай мне моток веревки.
— Послушай, сынок, неужто ты думаешь, тебе за него лошадь дадут? И не помышляй.
— Дай мне его,— просит он.— Я возьму и попробую, дадут или нет.
И впрямь она дала ему этот моток, и он пустился в путь вместе с братьями. Они 
его спрашивают:
— Слушай-ка, ты. Куда ты направляешься?
— Я тоже,— говорит,— иду с вами коней покупать. А им стыдно с собой брать 
такого. Они говорят:
— Не ходи с нами.
Отогнали его всякой бранью, и поплелся он один сзади. Шли они, шли и увидели 
где-то дерево манго, все в зрелых плодах.
— Эх,— говорят,— был бы здесь лангур, мы бы ему велели нам манго нарвать.
А лангур-то их обогнать уж успел и давно сидел на дереве.
— Да я здесь, братья! — кричит.— Если вы манго хотите, я вам сейчас накидаю.
— Ладно, раз уж ты здесь, кидай,— говорят.
Он, по правде сказать, так и сделал. Пошли дальше. Как прошли полдороги, стали 
они его снова бранить и гнать прочь. Опять лангур отстал. Подобрал где-то 
шпильку, чем кроватные сетки вяжут, и дал братьям уйти. Потом забежал вперед 
окольной дорогой и сел их поджидать. Приблизились они, он снова вперед побежал, 
чтобы его не заметили. Так и дошли до места, где лошадьми торговали. Той порой 
стемнело. Они говорят: «Темно уж. Покупать сегодня не будем. Купим лучше завтра 
поутру. Сразу на коней сядем и поедем прямо домой». Порешили на том и стали 
устраиваться ночевать.
А лангур забрался в конюшню и примостился под самой крышей на матице. Ночью 
кони начали говорить между собой: «Сегодня пришли покупатели. Кто их знает, 
кого из нас они купят и уведут». Завели они такой разговор, а лангур молчит, 
слушает. Снова кони говорят друг дружке: «Слушайте, может, завтра нас купят. 
Знать бы, кто из нас как бежать может». Стали они говорить: «Я пробегу столько 
косов. Я пробегу столько косов». Так они говорили, кто как скоро может бежать. 
А была там одна кобыла, она сказала: «Я по земле пробегу двенадцать косов и по 
небу пролечу двенадцать косов».
Услыхал это лангур, поспешил вниз и загнал шпильку под копыто той самой кобыле, 
какая сказала, что она может бежать двенадцать косов и днем и ночью. Ну она 
разом и охромела.
На другой день братья сразу пошли туда, где кони были. Видят, там лангур.
— Слушай, а ты когда тут появился? — спрашивают.
— Только что, братья,— говорит он.
Стали коней выбирать. Они себе выбрали самых гладких, сговорились о цене и 
заплатили. А лангур той порой все молчал, рта не раскрыл, только слушал, как 
они торговались. Братья расплатились, сели верхом и домой поехали.
Уехали они, тут у лангура язык развязался.
— Слушай, хозяин,— спрашивает.— С чего это у тебя та лошадь хромает? Вон как 
она ковыляет. Давно захромала?
— Вчера еще в порядке была,— отвечает хозяин коней.— Видно, ночью что-то с ней 
приключилось.
— Показать бы тебе ее коновалу,— говорит лангур.— А то ведь совсем из сил 
выбьется и падет. Смотри, она еле тащится.
— Кто его знает,— говорит тот.— Случись коню заболеть, он уж не поправится, как 
его ни лечи. Я, слышь-ка, давно с конями дело имею. Я-то уж знаю: заболел конь, 
ты его не подымешь, сколько ни старайся лечить. Падет все равно.
— Так продай ее, как она есть,— предложил лангур.— Все равно скоро сдохнет. 
Тебе-то она теперь ни к чему.
— Кто ее возьмет, хромую кобылу? — отвечает хозяин.— Как увидят, что она на 
ногу припадает, всякий сразу откажется. Вот ты, хочешь, бери. Я ее тебе отдам.
Хозяину-то невдомек, что эта лошадь самая быстрая и что лангур ей нарочно ногу 
испортил. Ничего он про это не знал.
— Слушай,— говорит лангур.— А сколько ты возьмешь за нее?
— Когда будешь брать,— отвечает хозяин,— тогда я тебе и цену скажу.
— Я бы взял,— говорит лангур,— только я хочу даром. Если ты мне ее дашь, я ее 
попробую выходить. Поправится — буду ездить на ней, не поправится — значит, 
подохнет.
— Слушай,— просит хозяин,— я за ней столько ходил. Неужто не дашь за нее хоть 
безделицу?
— Было б у меня что отдать,— говорит лангур,— я бы дал тебе что-нибудь. Да, сам 
видишь, нет у меня ничего. Если бы малость занять у кого и отдать тебе за нее, 
было бы неплохо, верно? Да только в этих краях не едят конины, тут и шкуру-то 
конскую никому не сбудешь. Была бы надежда продать мясо и шкуру и вернуть свои 
деньги, когда она сдохнет, можно бы и заплатить. А этого нет, и ты сам говорил: 
стоит коню заболеть, он уж не поправится. Вот почему я платить за нее не хочу. 
Есть у меня, гляди, моток веревки. Отдашь за него — я ее возьму.
— Может, ты мне добавишь хоть рупию? — спрашивает хозяин.
— Нет,— говорит лангур.— Больше мне тебе нечего дать. Решай сам: отдашь мне ее 
за моток веревки — хорошо; а то я уйду. Я тут с самого утра околачиваюсь. Не 
пора ли нам с тобой и за дела взяться?
Подумал хозяин хорошенько и говорит:
— Ладно, я согласен. Кончим с этим. Давай мне веревку и бери лошадь. Только