Бросился Гуджа вперед, подбежал к тигру, хвать его за хвост да как начнет 
крутить со всех сил. И что бы вы думали, начисто его открутил.
Тигр взревел и удрал, а Кара я Гуджа зажарили хвост и съели. Знали бы вы, как 
это вышло вкусно.
— Ой-ой-ой,— сказали они,— да это так вкусно! Давай поймаем его и убьем.
Так вот, принялись они за тигром охотиться. Выследили и пошли его гнать и гнать,
 гнали так, что поднялось целое облако пыли, наконец догнали и убили. Развели 
они большой костер, опалили у тигра шкуру и испекли мясо. Наелись мяса по горло,
 а желудок есть не стали. Кара говорит: «Съедим и желудок»,— а Гуджа говорит: 
«Нет». Взвалил тогда Кара желудок на плечо и понес. Так они оттуда ушли.
Вышли они на дорогу и сели передохнуть под баньяном. Тут как раз свадьба мимо 
идет — раджа какой-то женится. Видят это братья да и залезли на дерево. И 
тигриный желудок с собой взяли. А свадебное шествие тоже остановилось под этим 
деревом, кое-кто даже прилег. Сам раджа вышел из паланкина и лег в тени под 
деревом.
Тут Кара вдруг говорит:
— Слушай, Гуджа, я сейчас брошу желудок.
— Что ты, дурень,— говорит Гуджа.— Они нас разом схватят.
— Ой,— говорит Кара.— Мне не удержать, руки устали.
— Не бросай, дурень,— говорит Гуджа.— Схватят нас.
Только Кара и впрямь так устал, что не мог больше держать. Разжал он пальцы, и 
тигриный желудок шлеп прямо на живот радже. Провожатые всполошились, орут во 
весь голос:
— У раджи живот лопнул! У раджи живот лопнул! Закричали так все и бросились кто 
куда: и гости, и музыканты, и носильщики — все разбежались, а все, что у них 
было с собой, под деревом бросили. Отбежали немного и спохватились:
— Ой-ой-ой,— говорят.— Мы убежали и все побросали. Как же мы дальше со свадьбой 
пойдем? Надо вернуться. Пойдем посмотрим, как у него живот лопнул; узнаем, с 
чего это сделалось. Пойдемте назад. Надо на него посмотреть, прежде чем дальше 
что-то решать.
Так они думали и между собой говорили, а Кара и Гуджа тем временем слезли с 
дерева, собрали брошенную одежду и разные красивые вещи и все это утащили на 
дерево. А Кара взял еще и большой барабан. Провертел в барабане дырочку и 
напустил туда диких пчел — они на дереве жили; всех до одной в барабан загнал.
Прибегают назад люди, что были со свадьбой, и видят двух братьев-санталов.
— Вы что раджу нашего опозорили! — говорят. — Мы вас обоих убьем.
— Попробуйте, если сумеете,— отвечают братья.— Или вы нас убьете, или мы вас.
Те услыхали такое и начали на них нападать. Стали палить в братьев из ружей, 
только попасть никак не могли. Стреляли, стреляли, пока из сил не выбились, а 
ничего им своими ружьями не сделали, только расстреляли весь порох и пули. 
Братья спрашивают:
— Ну, теперь наш черед силы пробовать?
Те глядят на них, видят, кроме барабана, у них ничего нет.
— Что ж,— говорят.— Пробуйте. Братья ударили в барабан и закричали:
— Детки, в бой! Детки, в бой!
Вылетели пчелы из барабана и пошли почем зря жалить свадебных гостей и 
провожатых. Свадьба врассыпную — никогда вы такого не видели,— а пчелы следом, 
жалят и жалят. Больше никто из них назад не вернулся.
А все добро, что они бросили, досталось братьям. Когда они его домой принесли, 
их стали звать раджами. И стали они жить в своем доме.
Вот и сказке конец. Есть еще песня об этом, только я ее позабыл.



27. Сын плотника

Когда-то давным-давно, говорят, жил в одной деревне человек. Он работал по 
дереву — плотничал, значит. Была у него жена и был сын, а других детей не было 
— один этот сын у них и родился. Ну а раз то было единственное их чадо, 
родители его очень любили и берегли. Как пойдут на базар, всегда принесут ему 
сладких гостинцев, а кормили его всем самым лучшим. Они ласкали его и 
приговаривали: «Расти, сынок, вырастай поскорей. Будешь нам помогать, станешь 
нашей опорой». Так они с ним забавлялись.
А он и вправду вырос, и пора стало приучать его к делу. Стал отец звать его 
себе в помощь, стал поговаривать так: «Пойди-ка, сынок, сделай то или это», 
или: «Принеси-ка мне то или это», или: «Пойдем-ка, сынок, со мной. Один 
состоятельный человек позвал меня поработать сегодня. Пойдем туда вместе».
Только начнет он звать сына что-нибудь сделать, жена принимается его упрашивать.
 Говорит так:
— Не заставляй ты его работать, дай ему сперва подрасти. Вырастет, ему все 
равно придется работать. Это нам сейчас надо трудиться не покладая рук. А 
придет день, когда мы не сможем работать, разве он нас не поддержит? Он нас 
непременно поддержит, как время придет. Он ведь у нас единственный — как ему 
нас не пожалеть? Непременно он нас пожалеет.
Отец отвечал на это:
— Если мы с нынешних пор его делу научим, он нас поддержит. Привыкнет он в 
малые годы работать, так и работа ему не будет претить, и ремеслу он научится, 
а не то вырастет из него лентяй и бездельник. Если дела он знать не будет, как 
же он нас поддержит? А сумеет работать, тогда и поддержать нас сумеет. Вот 
почему я хочу приучить его к делу, вот почему я его зову — пусть бы он