Старший брат так и жил там, покуда не вырос и дядя с теткой его не женили. Они 
его обучили всякому делу, и за любую работу он умел взяться. В поле он тоже 
хорошо научился работать. Только жену они выбрали ему неудачно. Им-то самим и 
работой его они очень были довольны, а вот жена пришлась не ко двору. Скажут ей 
что-нибудь — она обидится и убежит1; молодой муж чуть не каждый день ходит ее 
уговаривать и назад звать, а работа стоит. Дядя и тетка его стали поругивать. 
Кое-как он у них год дотянул2.
На другой год он оставил дядю и тетку и пошел в семью к тестю. Только и там он 
не ужился. Пришлось ему вернуться в родную деревню и построить себе дом. Привел 
он туда жену и стал жить там.
А младший брат жил с материной родней, и все его баловали. Работать его не 
заставляли, и он ничегошеньки делать не научился. Старший брат-то не знал, что 
он бездельником вырос. Как зажил он своим домом, так и сказал жене:
— Кто у нас будет за волами смотреть? Где нам найти работника? Давай возьмем к 
себе моего брата. Он за скотиной будет ходить.
Порешили они так и взяли его. Взять-то они его взяли, только ни к какой работе 
он не годился. Надо скот пасти, а он, захочется ему, так пойдет, не захочется — 
нет. Старший брат с женой устали его уговаривать. И бранили они его и обзывали 
лентяем. Как его ни ругают, ему все нипочем. Надоест, возьмет да и убежит к 
материной родне. Только и там его больше не жаловали за такое безделье и 
кормить не хотели. Ничего ему не оставалось, как возвращаться с повинной. 
Деревня вся уже знала, какой он лентяй; никто и водиться с ним не хотел. А брат 
как никак, работает он или нет, его все же кормил. Не давал ему с голоду 
помереть.
Так вот он и подрос, и женить пора его стало. Только ни брат, ни невестка об 
этом не заикнутся — все из-за его лени. В конце концов и сам он понял, в чем 
дело, и думает: «Эти двое жены мне искать не станут. Пойду-ка я отсюда в чужие 
края». Надумал он так и стал искать попутчика. Говорит то одному, то другому:
— Пойдем со мной, приятель. Отправимся в чужие края, службы поищем.
Только никто его и не слушал — все знали, какой он бездельник.
Как-то раз, говорят, брат и невестка отругали его сильней, чем всегда. Это его 
уязвило, он в сердцах и ушел. Шел мимо пастбища, увидел пастушат и зовет их:
— Эй вы, пойдемте со мной, составьте компанию.
— А куда? — спрашивают.
— Куда глаза глядят и ноги ведут,— отвечает.
— Нет,— говорят,— тебе, лентяю, мы не компания. Мы с тобой не пойдем.
Так никто из деревни его и не поддержал, пришлось ему идти одному. Идет он и 
размышляет: «Во всей деревне никого в помощь мне не нашлось. Неужто так и идти 
одному, без попутчиков? Нелегко мне в дороге придется». От таких мыслей он и 
голову повесил.
Идет дальше, видит краб вырыл норку. «Что ж,— думает,— во всей деревне не 
нашлось мне попутчика. Выкопаю-ка я этого краба и возьму его с собой». Решил он 
так и начал копать. И вот, послушайте, копал он и копал, все так и копал, пока 
не докопался до краба. Взял его и говорит:
— Ты, краб, мой товарищ, ты мой товарищ и друг. Куда я ни пойду, всюду тебя 
буду брать. Никогда тебя не брошу. Ты всегда со мной будешь.— Сказал он так сам 
себе и завязал краба в полу.
Пошел он дальше. Есть захочет — зайдет в деревню, попросит. Так он прошел два 
царства, а то и три. Дальше пошла земля, где объявился ракшас. Парень пришел 
туда как раз, как вечереть начало. А тамошний раджа велел огласить всему народу 
указ: «Ракшас опустошает мое царство. Кто убьет ракшаса, тому я отдам мою 
сестру в жены и еще дам четверть царства в придачу». Вот какой указ там 
огласили.
Парень, значит, пришел туда как раз, как завечерело. Зашел он в одну деревню, а 
в той деревне у самой околицы росло манговое дерево. Под этим деревом он и 
устроился на ночь. Зашел в один дом, попросил огня, развел себе костер и стал 
укладываться. Народ ему говорит:
— Слушай, юноша, ты ведь один, не ложись тут. Пойди к нам, переночуешь у 
кого-нибудь в доме с людьми. Тут у нас теперь стало очень опасно — ракшас здесь 
объявился, много народу поел. Ты ведь один, так он тебя, без сомнения, сожрет. 
Вот мы и говорим: иди к нам, переночуешь с людьми.
— Нет,— отвечает парень,— я не один. Нас двое.
— Ну да? А где же второй? — спрашивают.— Мы видим тебя одного. Другой-то отстал,
 что ли?
— Нет, почтенные,— говорит он,— нас двое. Никто тут один не останется. Мы 
обойдемся лучше нельзя.
— А если тебя ракшас съест, что нам делать?
— Значит, такая моя судьба — умереть. А если так, чем вы тут поможете?
— Послушай, юноша,— все опять говорят.— Мы видим тебя одного. Где же второй? 
Нам его не видать.
— Почтенные,— отвечает он.— Нас поистине и вправду двое, только вы второго 
увидеть не можете.
Видят они, что он опять за свое, и спрашивать перестали. «Верно,— думают,— это 
он Чандо разумеет, когда о втором говорит». И сказали:
— Ну ладно, если вы с ним к нам идти не хотите, что нам еще делать?
На том и кончился разговор. Народ оставил парня в покое и по домам разошелся.
А парень развел костер, сам улегся под деревом, а краба на волю выпустил. Он, 
говорят, всегда так делал: где ни остановится на ночь, везде первым делом 
выпустит краба.
В полночь пришел в деревню ракшас — съесть кого-нибудь. Увидел у околицы парня,