дырку. Один шакал оказался обманщиком, так вы уж всех готовы такими считать. А 
что до меня, я не обманываю, вернее, много таких нас, кто людей не обманывает.
Кузнец и впрямь взял петуха, а потом раскалил докрасна железное веретено и 
воткнул его шакалу под хвост. Только он это сделал, из шакала так и брызнуло 
струей прямо в грудь кузнецу. А шакал пустился бежать и никогда туда не 
возвращался.
Как-то потом, кто его знает, сколько времени прошло с той поры, случилось 
шакалу пойти в деревню за курами. Бахрома у заплатки на ходу развевалась, 
похлопывала и шелестела. Шакалу это так нравилось, что ему вспомнилась 
старинная военная песня, и он запел на бегу:


Вон скачут жестокие всадники-турки6,
Вон скачет раджа Коэнды 7.
Берегись, гляди в оба, беги!
Не то они растопчут тебя!


Услышали в деревне эту песню, и все побежали прятаться, все до единого. Шакалу 
приволье: рыщет он по деревне, хватает кур и тут же их ест. Наелся досыта и 
пошел прочь, а там и народ стал возвращаться.
На другой день шакал опять побежал в ту же деревню за курами и на бегу снова, 
как и в тот раз, запел свою песню. И опять вся деревня поразбежалась. Только 
одна старуха не убежала. «Куда мне бежать? — думает.— Пусть они, разбойники, 
убивают меня. Пусть делают со мной что хотят». Подумала она так и не побежала, 
а взяла да и спряталась в свинарнике.
А шакал, ворвавшись в деревню, принялся гоняться за курами что было сил. Он 
гонял их по всей деревне. Выберет самых больших да за ними и гонится. За одним 
петухом он гонялся дольше всего и загнал его как раз туда, где сидела старуха. 
Петух мимо нее проскочил, а шакал увидел старуху и остановился.
— Эй, бабуся,— говорит.— Поймай мне этого петуха, а то я тебе зубы выбью.
— Лови сам,— отвечает старуха. — Это дело мне не под силу.
Раз старуха не захотела помочь, шакал сам наловил кур и наелся досыта. Потом 
пошел к старухе и говорит:
— Ну, бабуся, ты не стала ловить мне петуха, так теперь я к тебе пришел. Скажи, 
бабуся: «Шакал».
Повторяет старуха:
— Шакал.
Взял шакал скалку и выбил ей зубы. Потом опять говорит:
— Бабуся, скажи: «Шакал».
Хочет старуха сказать «шакал», а зубы-то выбиты, и выходит «сакал». Очень 
шакалу смешно, что она не может чисто сказать. Он снова требует:
— Скажи, бабуся: «Шакал». А она снова:
— Сакал.
И побежал шакал прочь, кто его знает куда. Бежит, а сам смеется.
Вечером весь народ, что поразбежался, вернулся в деревню. Старуха и говорит:
— Жестокие всадники-турки! Как бы не так! Их и духу тут не было. Это шакал, 
негодник. Кур наших ловит, неужто не видите? Мне тоже велел кур ловить, да я не 
стала. Так он, поглядите, мне все зубы повыбил.
Тут все решили: «Завтра мы никуда не побежим. Спрячемся по домам, а как он 
сунется, забьем его насмерть». А один человек говорит:
— Нет, так не годится. Так мы его ни за что не изловим. Я вот что придумал. 
Давайте-ка слепим из воска женщину — совсем как эта старуха. Отнесем ее в тот 
конец улицы и посадим там, как положено, а руки ей вытянем в стороны. Шакал не 
удержится, чтобы ее не задеть, а мы уж будем готовы.
Тут все сказали:
— Правильно. Ты это ловко придумал. Так мы и сделаем.
Собрали весь воск, какой нашелся в деревне, и целую ночь провозились — лепили 
чучело. Как рассвело, отнесли его в конец улицы, а сами пошли за боевыми 
топорами, за луками и за стрелами, за рабочими топорами, за палками и всем 
прочим, что у кого было,— так они приготовились сами.
Ну а шакал уж вошел во вкус, сами знаете. Немного времени прошло, и все 
услышали: бежит он по дороге и песню свою распевает. Пел он точно как раньше и 
шел безо всякого страха. Вся деревня попряталась по домам и ждала наготове. 
Шакал дошел до конца улицы и видит: сидит женщина и руки расставила. Он сразу 
начал браниться:
— Поберегись, бабка! Иди прочь с моей дороги! Ты что мне путь загораживаешь? 
Вчера я тебе зубы повыбил, так неужто ты не боишься? Берегись, уйди с дороги, 
не то я тебе так поддам, что тут тебе и конец придет.
А раз она не сдвинулась с места, он и вправду дал ей пинка. И тут, сказать 
правду, его задняя лапа увязла в воске, да так, что и не выдернуть.
— Поберегись, бабка, отпусти! — кричит он.— Ах, матушки, эта старуха меня 
поймала! Ты, бабка, такая-сякая, если ты меня не отпустишь, я тебя стукну.
И вправду, как увидел шакал, что угрозы не помогают, взял да и стукнул ее. 
Передняя лапа тоже увязла.
— Матушки! — взвыл он.— Эта старуха меня за руку схватила.
Он стукнул ее другой лапой — и та увязла. Все его лапы увязли.
— Матушки, вот ведь старуха, такая-сякая! — кричит.—
Она схватила меня за руки и ноги! Берегись, бабка, лучше пусти, а то я тебя 
укушу!