а разные твари: псы, кошки и прочее. Поглядел он, гриф его спрашивает:
— Ну, теперь ты их разглядел?
— Да, разглядел,— отвечает.
Тогда гриф ему говорит:
— Ну хорошо, теперь иди домой и взгляни на свою жену. Увидишь, кто она такая.
Вернулся брахман домой, жене и не показался, только взглянул тайком на нее и 
увидел, что она вовсе не человек, а сука. Стал он в уме раскидывать: «Какой же 
мне прок жить с собакой? Выходит, хорошо, что я отсюда ушел». И он отправился 
снова в чужие края.
Перо грифа он взял с собой. Шел, шел и пришел в одно место, а там в доме у 
сапожника собралось много народу. Увидел он столько людей, подошел и взглянул 
на них через перо. Видит — все звери. Сами сапожник с женой — собака и кошка. 
Одна дочка у них человеком оказалась.
Говорит брахман сапожнику и его жене:
— Покормите меня сегодня. Дайте чего найдется. У меня уже давно крошки во рту 
не было.
— Ты брахман, а мы сапожники — со шкурами павшей скотины дело имеем,— отвечают 
они оба сразу.— Разве мы смеем что-нибудь тебе предложить? 2
— Все равно,— говорит брахман.— Сегодня я буду есть все, что дадите.
— Хорошо,— отвечают.— Будешь есть — мы дадим.
Дали ему, что у них было. Он приготовил себе рис с подливой и поел. Как 
отдохнули после еды, брахман завел разговор.
— Есть у меня к вам одно дело,— говорит он сапожнику и его жене.— Хотите 
услышать?
— Хорошо,— отвечают они.— Скажи, сделай милость. Иначе как нам узнать, что у 
тебя на уме. Подойдет нам, скажем «да», не подойдет — не скажем «да».
— Дело вот какое,— говорит он.— Не отдадите вы за меня вашу дочку? Вот о чем я 
думаю.
Услыхали такое сапожник и его жена, дивятся. «Чудно,— думают.— Он ведь 
брахманской касты, а говорит, что хочет взять нашу дочку3. Непонятное дело. 
Полоумный он, что ли? Надо нам разузнать хорошенько, всерьез он этого хочет или 
пустое городит». А брахман говорит:
— Нет, я всерьез. Это не выдумка и не обман. Я хочу на вашей дочке жениться.
— Хорошо,— отвечают.— Только ты брахман, а она из касты сапожников — как же ты 
на ней женишься?
— Такая уж моя воля, почтенные,— говорит он. Ну они и отдали дочку, только 
сказали:
— Не забывай, ты берешь ее знаючи. Вот он и повел ее к себе домой.
Пришел с ней домой, а старую жену прибил и прочь выгнал, потому что она вправду 
была не человек. Просто Чандо дал ей такое тело, чтобы людей в обман вводить.
Вот и конец.



64. Как умер раджа и как умер байраги

Жил-был раджа. Любил он людей одаривать, а все для того, чтобы на том свете ему 
было уготовано счастье. И жил-был байраги. Кормился он подаянием и никому 
ничего не дарил.
У раджи родни не было — одна только дочка, и жила она у него во дворце в 
верхних покоях.
Пришла радже пора умирать. Явилось, говорят, множество Джомраджей1. Вошли они, 
чтобы взять его с собой, и стали его жестоко бить. И бичевали его железными 
бичами. А дочка все видела из своих верхних покоев.
А байраги достался высокий почет. Они посадили его в паланкин и понесли. 
Увидела это дочка раджи и горько заплакала: ее-то отца солдаты Джомраджи 
жестоко мучили, когда уносили. Стала ее томить печаль и не оставляла ни днем ни 
ночью. Вот ее кто-то и спрашивает:
— Послушай, дочка раджи, я у тебя что-то спросить хочу. Есть у меня о чем 
поговорить.
А у нее все лицо слезами залито.
— Причина такая,— она говорит.— Отец мой занемог и умер. Джомраджи его потащили,
 а он идти не хотел, так они его жестоко побили железной палкой. Вот почему я 
каждый день плачу — мне его жалко. А байраги из вон той деревни достался 
высокий почет: они уложили его на кровать и понесли. Сам пойми: отец у меня был 
раджа, а байраги — нищий. Как же вышло, что Джомраджи ничуть не пожалели отца, 
когда его уносили?
— Отец у тебя, дочка, неправедный был,— ответил тот.— Он, слышь-ка, был раджа, 
и были у него подданные, а держал он их в бедности. Вот почему Джомраджи его 
били железом. А байраги никому ничего не сделал.



65. Как молодой муж увидел покойницу жену

В одной деревне, говорят, жили молодые муж с женой. Потом жена умерла. Она 
умерла, а муж утешиться не может. Дни и ночи проводит в тоске и слезах. Все 
ходит туда, где жену сожгли 1, и плачет там день и ночь напролет.
Услышал, говорят, его плач то ли Исор, то ли другой кто, явился к нему и 
спрашивает: