дерева-нарша. Стоило слегка коснуться смычком струн саранги, как она издавала 
мелодичный и жалобный звук, будто кто-то звал: «Бхелуа, Бхелуа!»
Простился Амир со своим учителем, взял саранги и пошел от дома к дому, от 
деревни к деревне, играя одну и ту же мелодию. Вскоре достиг он города Каттани, 
где Бхола держал Бхелуа взаперти в своем доме.
Счастливый случай привел Амира к дому купца как раз в тот момент, когда Бхола 
вошел к Бхелуа со словами:
— Сегодня кончается твой траур. Прошло шесть месяцев, и ты должна выполнить 
свое обещание и стать моей женой.
Опустила Бхелуа голову, ничего ему не ответила, и Бхола принял ее молчание за 
согласие.
И вдруг молодая женщина услышала свое имя, произнесенное нежным и печальным 
голосом. В изумлении вышла она на балкон и увидела нищего, играющего на саранги.
 Глаза их встретились, и они тотчас узнали друг друга. Бхелуа попросила Бхолу 
накормить бедного музыканта и приютить его в доме.
В полночь она неслышно встала с постели и пробралась в угол двора, где лежал 
без сна ее муж. Они шепотом поведали друг другу обо всем, что с ними 
приключилось.
— Скоро рассвет, — опомнилась наконец Бхелуа. — Нам надо бежать отсюда!
— Нет! — ответил Амир. — Я сын честного человека и не могу украсть тебя, как 
это сделал Бхола.
На следующий день он подал прошение городскому судье Мунафу, и тот распорядился 
арестовать Бхолу и привести в суд.
— Этот человек — колдун, — сказал Бхола судье. — Он ходит от дома к дому, 
играет на саранги и соблазняет чужих жен.
Выслушав его, Мунаф приказал привести Бхелуа. Старик-судья был потрясен 
красотой молодой женщины и воспылал к ней любовью.
— Скажи мне, — ласково спросил он Бхелуа, — кто из этих двоих мужчин 
действительно твой муж?
— Властелин моего сердца — вот этот бедняк, — ответила Бхелуа и указала на 
Амира.
Судья рассердился на Бхолу и прогнал его прочь. Затем, обернувшись к Амиру, 
сказал:
— Ты не годишься в мужья такой женщине. Если я верну тебе жену, ее отнимет 
кто-нибудь другой, и ты снова станешь докучать мне жалобами. Оставь Бхелуа у 
меня, я позабочусь о ней сам.
И не успел Амир раскрыть рта, как его выпроводили из суда.
Великая скорбь охватила Амира. Но с судьей не поспоришь. Он решил вернуться 
домой за подмогой.
Когда родственники Амира узнали правду о Бхелуа, они устыдились того, что 
сделали, и решили искупить вину. Быстро снарядили они войско, и четырнадцать 
кораблей под водительством капитана Гурал Дхара направились к чужим берегам.
Между тем судья узнал, что бедняк, которого он прогнал из суда, — молодой купец 
из Сафиапура Амир и он идет с большим войском, чтобы силой освободить свою жену.
 Испугался судья и поспешил к Бхоле.
— Из-за этой женщины я попал в большую беду. Она отвергла меня, потому что 
любит тебя. Я вернул бы ее тебе, только вот беда — она сейчас нездорова, — 
заявил судья.
В это время со стороны моря донесся шум, и судья сказал Бхоле, что Амир идет с 
большим войском. Бхола очень испугался, но у него не было другого выхода, и он 
решил вместе с судьей защищать город.
Семь дней продолжалась жестокая битва. Войско судьи и Бхолы потерпело полное 
поражение. Пойманного Бхолу Амир велел казиить на месте, а судью, которому было 
девяносто лет, пощадил. Судья рассказал, что Бхелуа заточена в его доме. Когда 
Амир увидел жену, у него сжалось сердце: в разлуке с ним она много дней не ела 
и не пила, рассудок у нее помутился.
Бхелуа перенесли на корабль. Амир не отходил от нее ни на шаг и все время 
говорил ей о своей любви, но она оставалась безучастной.
Жители Сафиапура праздновали победу Амира. Возвратились назад все четырнадцать 
кораблей, но никто не знал, что Бхелуа уже нет в живых: по дороге она умерла. 
Похоронили ее на берегу моря.
Велико было горе Амира. Все дни он проводил на могиле жены, а ночами струны его 
саранги все пели и звали: «Бхелуа! Бхелуа!» И даже теперь, когда волны ударяют 
о морской берег под Сафиапуром, в тишине ночи раздаются мелодичные звуки, будто 
кто-то зовет печально и нежно: «Бхелуа! Бхелуа!»



Махуа

Давным-давно в горах Гаро, недалеко от снежных вершин Гималаев, жили цыгане. 
Время от времени они снимались с места и бродили по деревням, показывая разные 
фокусы и акробатические номера, и так зарабатывали себе на жизнь. Иногда они 
спускались к реке Дхану, в округе Майменсинх, и, собрав немного денег, 
возвращались в родные места, жили там несколько месяцев, а затем вновь 
отправлялись в путь.
Их главарем был человек богатырского сложения. Звали его Хомра. Несмотря на его 
свирепый вид и жестокий нрав, в таборе он пользовался уважением. Цыгане видели 
в нем главаря, под опекой которого они сами, их жены и дети были в безопасности.
 Его всегда слушались беспрекословно.