Она сформировалась в Англии в связи с развитием общей антропологии (по-русски 
этнологии, этнографии) в последней трети XIX в. Крупнейшими представителями 
этой научной школы считаются Эдуард Б. Тайлор (1832–1917),
[177]
Эндру Лэнг (1844–1912)
[178]
и Джеймс Джордж Фрэзэр (1854–1941).
[179]
Увеличение знаний европейских ученых о различных народах мира (в частности, о 
так называемых «примитивных народах») показало, что сходство фольклорных 
сюжетов, засвидетельствованных в весьма удаленных друг от друга местах планеты, 
не всегда можно объяснить общим мифологическим наследием или заимствованиями в 
результате контактов. Отсюда следовал вывод, что сходные сюжеты, очевидно, 
могут возникать независимо друг от друга, самостоятельно у разных народов, 
просто в силу сходства условий их жизни.

Основной недостаток этиологических теорий Э. Б. Тайлора и его школы теперь 
определяют как «однолинейный эволюционизм». Э. Б. Тайлор, как и многие другие 
европейские ученые XIX в., исходил из довольно произвольного (по нынешним 
взглядам) предположения, что все народы мира проходили и проходят в своем 
историческом бытии одни и те же «стадии общественного развития» и на одинаковых 
«стадиях» у всех народов возникают одинаковые явления духовной культуры 
(например, сказки). В XX в. историки и этнологи осознали, что история 
человечества, история различных человеческих культур более многообразна и 
многолинейна.

Что касается конкретной проблемы сходства сказочных сюжетов у разных народов, 
то уже известный русский ученый А. Н. Веселов-ский (1838–1906) резонно заметил, 
что отдельные мотивы (например, мотив подмены новорожденного завистливыми 
родственниками матери) и в самом деле могут возникать самостоятельно, 
независимо друг от друга, но труднее поверить в неоднократное независимое 
возникновение сложных, многомотивных сюжетов (например, типа «Сказки о царе 
Салтане»). В подобных случаях заимствование остается наиболее правдоподобным 
объяснением.
[180]

Современные сказковеды не принимают ни одну из трех названных теорий в тех 
формах, в каких они исповедовались в XIX в., но все же усматривают в каждой из 
них определенные доли истины. Характерно в этом плане такое, например, 
высказывание Г. Л. Зографа:


«Близость индийской и русской сказки не может иметь однозначного объяснения. 
Здесь проявились, по-видимому, и генетические связи народов, как это показывают,
 в частности, последние иследования „основного" индоевропейского мифа — о боге 
грозы и его противнике, змееподобном держателе вод. В какой-то мере должно было 
сказаться и странствование сюжетов. Нельзя отрицать и отражения в фольклоре 
некоторого сходства представлений о мире, возникавших у первобытных народов. И 
наконец, далеко не последнюю роль играют общие закономерности устного народного 
творчества. Но показать, какое место принадлежит каждому из этих факторов в том 
или ином частном случае сюжетного совпадения, можно только углубленным его 
исследованием на самом широком фольклористическом, конкретно-историческом и 
этнографическом фоне».
[181]



История сказковедения — это интересный пример (парадигма) развития научной 
дисциплины в XIX–XX вв. Показательны, в частности, соотношения между 
«основоположниками» и эпигонами. Так, братья Гримм отнюдь не несут 
ответственности за все те «перегибы» в использовании «арийской» 
(«мифологической») теории, которые стали предметом насмешек уже во второй 
половине XIX в.
[182]
Подобным же образом следует различать взгляды самого Т. Бенфея и более поздних 
«бенфеистов».
[183]
В свою очередь, С. Томпсон подчеркивает, что Э. Лэнг отнюдь не был 
безоговорочным сторонником «теории самозарождения сюжетов», одним из 
основателей которой его считают.
[184]

Пожалуй, еще более интересна и показательна история развития идей так 
называемой «финской» или «историко-географической» школы фольклористики.

К концу XIX в. увеличение знаний и движение исследовательской мысли в очередной 
раз привели к качественному скачку в развитии научных теорий и методов. 
Фольклористы пришли к выводу, что, прежде чем искать ответ на общие вопросы о 
происхождении и сущности сказки, необходимо исследовать конкретную историю 
конкретных сказочных сюжетов во всемирном масштабе. Центром нового научного