им.  Положи кости отца своего в  левой,  а  с  меня
довольно будет и корейской короны.
   Так Ни-чай хотел обмануть Норачи.
   Но Норачи поступил как раз наоборот,  а на вопрос Ни-чай,  зачем он так
сделал, сказал:
   - Для твоего же рода лучше так,  а мне просто больше понравилась правая
комната.
   Ни-чай  должен был помириться с  своей долей и  просил Норачи о  вечной
дружбе между их родами. Норачи согласился.
   Прошло еще время, и у Норачи родились один за другим три сына.
   Третий, Хан, имел страшное, волосами обросшее лицо, а взгляд такой, что
на кого он смотрел, тот падал мертвый.
   Поэтому он  никогда не  выходил из комнаты и  всегда сидел с  закрытыми
глазами.
   Ни-чай  умер,  а  сыну его  приснился сон,  что в  колодце,  близ озера
Хан-тон-дзе-дути,  лежит  китайская  императорская сабля.  И  опять  белый
старик сказал ему:
   - Владелец этой сабли - китайский император.
   Поэтому,   проснувшись,  сын  Ни-чая  отправился  к  озеру,  нашел  там
колодезь, а в нем саблю.
   Так как все уже называли Хана будущим повелителем Китая,  то сын Ни-чая
задумал убить его этой саблей.
   Пользуясь дружбой отцов, он пришел к Норачи и стал просить его показать
ему Хана.
   Напрасно  Норачи  отговаривал его,  представляя опасность.  Сын  Ни-чая
настаивал, и в силу дружбы Норачи не мог ему отказать.
   Но, когда сын Ни-чая вошел в комнату Хана и тот открыл глаза, хотя и не
смотрел ими на гостя,  сын Ни-чая так испугался, что положил саблю к ногам
Хана и сказал:
   - Ты император, тебе и принадлежит эта сабля.
   Хан,  ничего не ответив, закрыл глаза, а Норачи поспешил вывести своего
гостя из комнаты сына.
   -  Я  знаю  своего сына, - сказал Норачи, - спасайся скорее. Я дам тебе
его  лошадь,  которая вышла к нему из озера и которая бежит тысячу ли[*] в
час.
   [*    Ли    -    приблизительно    треть   версты.   (Примеч.   Н.   Г.
Гарина-Михайловского.)]
   Сын Ни-чая вскочил на  эту лошадь и  скрылся,  когда с  саблей в  руках
вышел из своей комнаты Хан.
   - Где тот, кто принес эту саблю? - спросил он отца.
   - Он уехал.
   - Надо  догнать  его  и  убить,  чтобы  преждевременным  оглашением  не
испортил он дело.
   Хан хотел сесть на  свою лошадь,  но оказалось,  что на ней-то и  исчез
гость.
   - Тогда нельзя медлить ни минуты!
   И, собрав своих маньчжур, Хан двинулся на Пекин.
   Он и был первым императором из маньчжуров.
   Он настроил множество крепостей, и камни для них из моря подавал Натхо,
тот  самый Натхо, который выбросил камни для знаменитой Китайской стены. А
когда  спросили,  кто  из  моря  подает  камни,  Натхо только на мгновение
высунул свою страшную голову из воды.
   Художник,  бывший здесь,  успел все-таки срисовать его,  и  с  тех  пор
голова Натхо,  вместе со  священной птицей Хаги (аист),  служит украшением
входов в храм.

   Литературная обработка Н. Гарина-Михайловского





ЛЕГЕНДА О ТАН ГУНЕ

   [* Тан Гун - мифический основатель Древней Кореи.]
   Было это четыре тысячи лет назад, а может, и раньше...
   Наши  предки,  охотники,  стали мало-помалу осваивать плодородные земли
или  уходили  в  те  края,  где  потеплее,  где ярче светит солнце. Охоту,
правда,  они не бросили. Вспашут землю, засеют, а потом с луком и стрелами
уходят в горы охотиться.
   В лесах кишмя кишат тигры, медведи, волки, шакалы, на полях разгуливают
косули, бегают ондатры, зайцы. В небе стаями летают фениксы.
   И вот что тогда случилось.
   Жил  в  небесном королевстве дух по  имени Хван Ум  с  сыном Хван Уном.
Неизвестно почему,  но никак не мог Хван Ун привыкнуть к  небесной обители
отца, с самого детства тянуло его в мир людей.
   Отец знал об этом. И вот однажды позвал он к себе сына и говорит:
   - Неужто, сын мой, ты хочешь жить в мире людей?
   -  Вы,  батюшка, поистине ясновидец, - не раздумывая ответил Хван Ун. -
Все мои помыслы об этом.
   Возрадовался отец и вскричал:
   - Не буду твоему желанию противитьс