«Жил-был падишах, и было у него три сына» (№ 1); «Жил-был падишах. Год за годом 
проходит, месяц за месяцем идет, а у падишаха все нет детей, нет наследника» 
(№ 12) и т. д.
В некоторых случаях слушателю сразу представляют основных действующих лиц и как 
бы подготавливают к развитию сюжетных коллизий. Например: «Мир и Мэштари были 
братья. Приснилось им однажды, что им сосватали сестер Сугярдан и Назлибадав» 
(№ 10); «Когда-то жид падишах, и был у пего сын тридцати дет, неженатый» (№ 75).

Сказитель может обращаться к своим слушателям и на протяжении всего 
повествования, например: «Скажу своим почтенным» и т. д. Заканчивают рассказ 
обычно обращением к собравшимся ? это составная часть традиционной концовки. 
Наиболее характерные концовки: «Он достигли исполнения своих желаний, 
достигнете и вы желаемого» (№ 13); «Семь дней и семь ночей гремели барабаны и 
играла зурна. Они пусть радуются своему счастью, а вы радуйтесь своему» (№ 3).
В полевых условиях, когда запись происходила по просьбе собирателя, сказитель, 
закончив рассказ, обращался к старшему из нас со словами благословения: «Они 
достигли исполнения своих желаний, да достигнешь, и ты исполнения своего 
желания. А мать твоя пусть порадуется твоей свадьбе» (№ 12); «Пусть они 
радуются своему счастью, а вы радуйтесь своему счастью, своим детям, своему 
дому» (№ 20).
В волшебной сказке обычно много диалогов. Для курдов при разговоре обязательно 
обращение к собеседнику: в нем содержится определенная информация и проявляется 
отношение говорящего. Помимо обычных обращений в звательной форме «отец», 
«матушка», «сынок», «милый», «дорогой» в сказках особенно употребительно 
обращение «раб божий», «раба божья» или «муженек», «женушка».
Важным элементом курдской речевой этики, как, впрочем, и фольклорного языка 
других народов, является употребление клятвенных фраз-формул (в том числе «да 
буду я жертвой за тебя», «да ослепнут мои глаза»), формул благопожелания («да 
благоустроится твой дом», «да простоит твой дом веки вечные», «да не разрушится 
твой дом от пушечного ядра» и т. д.) или формул, выражающих недовольство и 
проклятие («да сгореть твоему дому», «да будет вырван с корнем род твоего отца 
и твой тоже», «да переломится хребет твоего обидчика» и т. д.); происхождение 
этих формул также связано с определенными реальными обстоятельствами, когда 
говорящий в самом деле желал собеседнику бед и несчастий. Возникли эти формулы 
в древние языческие времена и сохранились в основном в прозаическом фольклоре и 
живой речи.
Увлекательная фабула, стремительное развитие сюжета (погони, битвы, схватки), 
неистощимая народная фантазия ? основные черты курдской волшебной сказки, как, 
впрочем, и многих других. Однако следует отмстить, что наряду с классическими, 
восходящими к древности сюжетами, в которых сохраняются эти черты (№ 1, 4, 12, 
13 и т. д.), есть и более поздние, деформированные произведения, где опущены 
многие детали и повороты, а иногда и главные особенности сюжета, а также черты, 
характерные для традиционного сказочного жанра. В них сохранились только 
«осколки» традиционных сюжетов (см. «Змееныш», № 16, «Акль и Дунья», № 75, и др.
). Это особенно свойственно вариантам сказок («Усуб и Гулизар», «Сын гавани» и 
т. д.).
Можно отметить и такую закономерность: подобные «осколочные сюжеты» записаны от 
молодых сказителей («Мирза Махмуд», № 2, «Змееныш», № 16, сказитель Шкое Муса, 
37 лет; «Гасан и Гусейн», № 5, сказитель Надире Джалили, 34 лет). 
Олитературенный, деформированный сюжет сказки «Кнут» (№ 28) записан от 
информатора 37 лет (Заиле шейх Калаш).
Примером бытования сказки на позднем этапе, с элементами городской тематики, 
является «Али и Вали» (№ 79).
Использование современной лексики в повествованиях «о давно минувших днях» ? 
результат исторического развития сказки и современного восприятия сказочных 
происшествий. Лексика позднего времени встречается в сказках очень часто 
(швейная машина, карета, фаэтон, командир, стул, метр, литр, доктор, кофе и т.
 д.). Все эти особенности поздних сказок, видимо, отражают современный этап 
бытования народной сказочной прозы и, в частности, как было отмечено, связаны 
со снижением возраста сказителей.
Герои курдских легенд ? чаще всего так называемые святые или реально 
существовавшие люди: Муса (библейский пророк Моисей), Сулейман (библейский царь 
Соломон), Али ибн Талиб ? двоюродный брат и зять пророка Мухаммеда, Искандер 
Зукурна (Александр Македонский), Харун ар-Рашид, Гасан ал-Басран. Харун 
ар-Рашид, или «Халиф Багдада», мог проникнуть в курдский фольклор не только 
через литературу, но и в результате прямого общения арабов и курдов. И в 
отличие от идеализированного героя «Тысячи и одной ночи», здесь он предстает 
несправедливым и жестоким властителем. Его антипод ? мудрый и справедливый 
Балули Зана, которому посвящен цикл курдских бытовых — сказок.

Главным действующим лицом одной из легенд является Кёр-Оглы ? известный 
эпический герой, для многих народов Ближнего и Среднего Востока ? символ 
мужественности и справедливости. Что же касается героя другой легенды Гасане 
Басраи (Гасана ал-Васраи), то он был исторической личностью, считался 
последователем и преемником основателя религии курдов-езидов Шихади (шейха Ади)
54
. О Гасане ал-Басраи говорит Е. А. Беляев: «Ортодоксальное мусульманское 
предание выдвигает в качестве примерного мусульманина первого века хиджры маулу 
Хасана ал-Басри (ум. в 728 г.), сына раба, принявшего ислам». Далее следует 
сообщение, что Гасан ал-Басраи так истово исполнял религиозные предписании, что