В сказках всегда торжествует справедливость, поэтому счастье в ней посылается 
как награда за добрый поступок и отнимается в наказание за дурной.
Олицетворением злого начала в курдских сказках, как и в скалках других народов, 
являются или фантастические чудовища ? дэвы, драконы ? или жестокие падишахи, 
препятствующие соединению героя и героини. Злому падишаху обычно помогает 
старуха-ведьма, обладающая способностью перевоплощаться. А положительным героям 
покровительствует и оказывает посильные услуги добрая бедная старушка (см. № 3, 
14, 75 и т. д.) — При этом в курдских волшебных сказках активны и силы добра, и 
силы зла.
Как непременные атрибуты в волшебной сказке используются чудесные вещи и 
талисманы ? это шапка (аналогична шапке-невидимке русских сказок), обладающая 
свойством делать человека невидимым, скатерть (идентичная русской 
скатерти-самобранке), молитвенный коврик (служит ковром-самолетом), волшебный 
светильник (или лампа), способствующий обогащению герои (№ 15, 21), три конских 
волоска (№ 1, 3, 11, 12, 14) в усики муравья, плетка или кнут (№ 28), с помощью 
которых происходит превращение людей в животных или наоборот и т. д.
В волшебных сказках много деталей, передающих быт средневекового Курдистана, 
его патриархальность, сохраняются описания старинных обычаев и обрядов или 
упоминания о них.
В сказках, которые записаны от курдов-езидов, можно четко проследить 
особенности их мышления, этических и общественных норм. Известно, что в 
езидизме прослеживаются отголоски древних (дохристианских и домусульманских) 
верований, элементы тотемизма, зороастрийского мировоззрения и пр.

В курдских волшебных сказках, как и в сказках, других народов, отразились не 
только древние языческие культы, в частности жертвоприношения (№ 12, 31 и т. д.
), но и еще более древние тотемистические представления о связи человека с 
животным миром. Таковы мотивы превращения человека в животное и брачные союзы 
человека со зверем (№ 10, 13, 15, 16 и др.). В неоднократно повторяющемся 
мотиве превращения человека в змею (или наоборот), а также в «отрыгивании» 
девушкой змей изо рта (№ 10, 22), как считает А. Ф. Лосев, прослеживается 
мифологический атавизм ? возвращение человека к своим звероподобным предкам
51
.

Для волшебных сказок традиционны зачины, которые могут быть поэтическими и 
прозаическими. Поэтические состоят из трех или четырех рифмующихся строк и, как 
правило, выражают благопожелание слушателям:


Когда-то
Молва пошла по устам,
Да будет милость над родителями
присутствующих (№ 3,19).


Посла этих слов сказителя слушатели отвечают: «Да будет милость и над твоими 
родителями». Такое начало помогает установить прямой контакт между сказителем и 
присутствующими.
В записях последних лет в поэтическом зачине наряду с благопожеланиями 
появились отрицательные оценки и проклятии в адрес тех, кто приносит народу 
несчастье и горе. Об этом свидетельствуют записи, сделанные недавно в Турецком 
Курдистане:


Когда-то
Да будет милость над родителями
присутствующих и слушающих,
Кроме шайтанов и доносчиков, (клевещущих)
у подворотен, ?

Я этой сказке не верю, не верьте и вы (ей)…
52



Или:


Когда-то, то ли было, то ли не было, ?
Да будет милость над родителями слушающих,
Кроме жандармов, и ростовщиков,

И доносчиков, (клевещущих) у подворотен
53
.



Прозаические зачины лаконичны и конкретны. Как правило, они начинаются словами: