Мирза Махмуд опять, как и в прошлый раз, оседлал лошака, надел уздечку, 
подтянул ремни, сел и, гоня перед собой гусей, отправился в путь. И опять его 
увидели дети и закидали камнями. Мирза Махмуд слез с лошака, поднял комья земли 
и разогнал их всех. Потом пошел в ущелье, потер друг о друга конские волоски, и 
перед ним появился гнедой конь. Погладил он его, снял с себя лохмотья, 
переоделся, спрятал лохмотья под камнем, сел на коня и поехал. Он-то знал, что 
зеркар опять понесет поднос. Видит ? зеркар с подносом на голове, покрытым 
чистым платком, идет ко дворцу падишаха.
— Салам-алейкум!
— Алейкум-салам!
— Что это за поднос у тебя на голове?
— Вот надоедный! И вчера меня такой же сукин сын спрашивал. Ты слепой, что ли, 
не видишь ? это приданое невесты падишаха.
— Ты сам и сукин сын, и слепой вдобавок, ? разозлился Мирза Махмуд. ? Я тебя 
по-доброму спросил, а ты ругаешься.
Ударил он старика копьем, сбил с ног и был таков. Мало осталось времени у Мирзы 
Махмуда, скоро проснется Гуля Гульзада и приедет за своей птицей.
Старик поднялся, отряхнулся и пошел дальше. Он отнес поднос среднему сыну 
падишаха и получил от него хороший подарок.
Увидели сестры поднос и обрадовались:
— Да будут наши головы жертвой Мирзы Махмуда, жив он и выбрался из колодца.
А во дворце уже готовятся к свадьбе. Забили в даф, заиграла зурна, вышли 
всадники на джрид. Мирза Махмуд тоже среди них и вызывает брата:
— Эй, средний сын падишаха, выходи!
Средний сын падишаха вскочил на коня, закричал:
— Вчера всадник на сером коне ударил моего брата, я должен наказать этого 
всадника.
А Мирза Махмуд опять подзадоривает:
— Давай, гони быстрей!
А сам, ускакав от брата подальше, вдруг остановился:
— Скачи назад, догоню!
Подскакал Мирза Махмуд, ударил брата рукояткой копья, и тот свалился с коня.
— Держите его, держите всадника на гнедом коне! ? закричали вокруг. ? Вчера 
всадник на сером коне ударил старшего царевича, а сегодня всадник на гнедом 
коне столкнул с коня среднего сына падишаха!
Мирза Махмуд опять ускакал. Доехал он до своих гусей, спешился, почистил коня, 
погладил, поцеловал его в глаза, переоделся, привязал одежду к седлу и сказал:
— Благословенный, возвращайся, когда понадобишься, я позову тебя.
Пусть во дворце бьют в даф, уносят сына падишаха и приводят в чувство, 
поскольку Мирза Махмуд не нанес ему смертельного удара. Но мы еще ни слова не 
сказали о Гуля Гульзада.
Сорок дней-и ночей прошло. Она проснулась, огляделась по сторонам, видит: нет 
ни Шарур-Бульбуля, ни клетки и яблоко ее надкушено, Посмотрелась она в зеркало 
? поцелуй горит на щеке.
— Ах, ? воскликнула она, ? да переломится хребет у твоего советчика!
Она вскочила, забарабанила по дафу. Когда собрала все свое войско, отправилась 
в погоню за похитителем.
Теперь посмотрим, как сложилась судьба Мирзы Махмуда, Вернулся он домой, а 
старик опять лежит в постели.
— Отец, что с тобой опять случилось? ? спросил он.
— Отойди от меня, плешивый, ? застонал старик.
— Почему? ? прикинулся удивленным юноша.
— Встретился мне сегодня всадник, поздоровался, спросил, что несу, я ответил ? 
приданое невесты царевича. А он ударил меня копьем, я упал и разбился.
— А может, ты обругал его?
— Я сказал, что он сукин сын.
— Ну, так он не виноват, твоя вина.
Прошло несколько дней, сын везира сказал своей невесте:
— Готовься к свадьбе.
— Хорошо, но сначала принеси мне на золотом подносе наседку с цыплятами. Тогда 
и быть свадьбе.
— Но кто же их сделает? ? спросил сын везира.
— Сыновьям падишаха золотые вещи сделал зеркар. Пусть и для тебя сделает.
Взял сын везира суму с золотом, пришел к зеркару, поздоровался:
— Салам-алейкум!
— Алейкум-салам, сын везира! С добром ли ты пришел?
— Да, с добром. Я хочу, чтобы ты и для меня сделал золотой поднос с наседкой и 
с цыплятами, да такой, чтобы курица кудахтала, а цыплята попискивали.
— Сынок, сделать-то я сделаю, но пе в моих силах оживить их, все это в руках 
божьих.
— Сумел же ты сделать для старшего царевича гончую и лисицу, для среднего 
царевича ? кошку и мышку, а мне не хочешь? Они могут тебе голову отрубить, а я, 
думаешь, не могу? Завтра утром чтобы все было сделано, иначе не сносить тебе 
головы.
Опять в душу старика прокрался страх, не ест он, не пьет. Вечером вернулся 
домой Мирза Махмуд, смотрит, а на зеркаре лица нет.
— Помилуй тебя бог, отец, что случилось? ? спросил юноша.
— Сын мой, если б не ты, не свалилось бы на меня столько бед! Старший сын 
падишаха отрубил бы мне голову, и дело с концом.
— Боже милостивый! В чем же дело?