не хочется, чтобы ты проспал с нею". - "Твой приказ у меня на голове и
на глазах!" - отвечал я; и она встала и постлала нам, и я пошел к девуш-
ке и проспал до утра. И я пошевелился и почувствовал, что я весь мокрый,
и подумал, что вспотел, и стал будить девушку и потряс ее за плечи, -  и
голова ее скатилась с подушки. И ум мой улетел, и я воскликнул: "О  бла-
гой покровитель, покрой меня!" И, увидев, что она зарезана, я сел (а мир
сделался черен в моих глазах) и стал искать свою прежнюю подругу, но  не
нашел ее и понял, что это она зарезала девушку из ревности ко мне.
   "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха,  высокого,  великого!  Как  мне
поступить?" - воскликнул я; и, подумав немного, я  встал,  снял  с  себя
одежду и, выкопав посреди комнаты яму, взял девушку вместе с  ее  драго-
ценностями и положил в яму и снова прикрыл ее землей и мраморными плита-
ми. Потом я вымылся, надел чистую одежду и, взяв  остаток  своих  денег,
вышел из дома и Запер его, и пошел к владельцу дома и, укрепив свою  ду-
шу, отдал ему тысячу за год и сказал: "Я уезжаю к моим дядям в Каир".
   И я поехал в Каир и встретился с моими  дядями,  и  они  обрадовались
мне, и оказалось, что они уже продали все свои товары. "Почему ты  прие-
хал?" - спросили они. И я ответил: "Я соскучился по вас", - и не  сказал
им, что со мной есть немного денег. И я пробыл с ними  год,  любуясь  на
Каир и его Нил, и, наложив руку на оставшиеся у меня деньги,  стал  тра-
тить их и пить и есть, пока не приблизилось время отъезда моих дядей.  И
тогда я убежал и спрятался от них, и они искали меня, но не услышали обо
мне вестей и сказали: "Он, должно быть, вернулся в Дамаск", - и  уехали.
А я вышел и жил в Каире три года, пока у меня ничего не осталось из моих
денег. А я каждый год посылал хозяину дома плату за него,  и  через  три
года моя грудь стеснилась (а у меня оставалась только годовая  плата  за
дом), и тогда я поехал и прибыл в Дамаск и остановился в Этом доме.
   И хозяин его обрадовался мне; и я нашел все комнаты запертыми, как  и
было, и открыл их и вынес вещи, находившиеся там, и нашел под  постелью,
на которой я спал в ту ночь с зарезанной девушкой, золотое ожерелье, ук-
рашенное драгоценными камнями. Я взял его и вытер с  него  кровь  убитой
девушки и посмотрел на него и немного поплакал, а после этого  я  прожил
два дня и на третий день пошел в баню и переменил одежду. И у меня  сов-
сем не было денег. И однажды я пошел на рынок, и дьявол нашептал мне - в
осуществление предопределенного, - и, взяв ожерелье, я отправился на ры-
нок и отдал его посреднику. И он поднялся, и посадил меня рядом с хозяи-
ном моего дома и, обождав, пока рынок оживился,  взял  ожерелье  и  стал
предлагать его украдкой, без моего ведома.
   И вдруг оказалось, что ожерелье ценное принесло две тысячи динаров. И
тогда посредник пришел и сказал: "Это ожерелье -  медная  подделка,  из-
делье франков, и цена за него дошла до тысячи  дирхемов".  А  я  отвечал
ему: "Да, мы выковали его для одной женщины, чтобы посмеяться  над  нею.
Моя жена получила его в наследство, и мы хотим его продать. Пойди получи
тысячу дирхемов..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Двадцать девятая ночь

   Когда же настала двадцать девятая ночь, ока сказала: "Дошло до  меня,
о счастливый карь, что юноша сказал посреднику:  "Получи  тысячу  дирхе-
мов".
   И посредник, услышав это, понял, что дело с ожерельем сомнительное, и
пошел к старосте рынка и отдал его ему, а староста отправился к  вали  и
сказал: "Это ожерелье у меня украли, и мы нашли  вора,  который  одет  в
одежду детей купцов".
   И не успел я очнуться, как меня окружили стражники и забрали и отвели
к вали; и вали спросил меня об этом ожерелье, и я сказал ему то же,  что
сказал посреднику, и вали засмеялся и воскликнул: "Во всем этом ни слова
правды!"
   И не успел я опомниться, как меня уже обнажили и стали  бить  плетьми
по бокам, и удары жгли меня, и я сказал: "Я украл его!", думая про себя:
"Лучше тебе сказать, что украл его. Я не скажу, что обладательницу  оже-
релья у меня убили, - меня убьют за нее".
   И записали, что я украл ожерелье, и мне отрубили руку и прижгли обру-
бок в масле, и я лишился чувств; но мне дали выпить вина, и я очнулся и,
взяв свою руку, пошел домой. И хозяин сказал мне: "Раз с тобой случилось
подобное дело, уйди из моего дома и присмотри для себя другое место, так
как ты обвинен в воровстве". А я отвечал ему: "О господин  мой,  потерпи
дня два или три, пока я присмотрю себе помещение". - "Хорошо", -  сказал
он и ушел и оставил меня, а я остался сидеть и плакал и говорил: "Как  я
вернусь к родным с отрубленной рукой? Они не знают, что я невиновен! Мо-
жет быть, Аллах совершит что-нибудь благое", - и я горько заплакал.
   И когда хозяин дома ушел от меня, мною овладело  великое  горе,  и  я
прохворал два дня, а на третий день, не успел я очнуться, как явился хо-
зяин дома и с ним несколько стражников и староста рынка, и он утверждал,
что я украл ожерелье. И я вышел к ним и спросил их: "Что  случилось?"  А
они, не дав мне сроку, связали меня и накинули мне на шею цепь и  сказа-
ли: "Ожерелье, которое было у тебя, отнесли правителю Дамаска, везирю  и
судье, и они сказали, что это ожерелье пропало у правителя три года  на-
з