тных зернышках, что со мной случилось подобное дело?"
   И когда везирь вернулся от дамасского наместника (а тот разрешил  ему
взять своего обидчика и выехать с ним), он вошел в палатку и  потребовал
повара, - и того привели, скрученного чалмой. И Бедр-ад-дин  Хасан  пос-
мотрел на своего дядю и горько заплакал и сказал: "О господин мой, в чем
мой грех перед вами?" - "Это ты сварил гранатные  зернышки?"  -  спросил
его везирь. "Да, - отвечал Бедр-ад-дин, - а вы нашли в  них  что-то,  за
что следует снять голову?" - "Это наилучшее и наименьшее  возмездие  те-
бе!" - воскликнул везирь. И Бедрад-дин сказал: "О господин мой, не сооб-
щишь ли ты мне, в чем мой грех?" - "Да, сию минуту", - отвечал везирь, и
потом он крикнул слугу и сказал:  "Приведите  верблюдов".  И  они  взяли
Бедр-ад-дина Хасана и положили в сундук, и заперли  его,  и  поехали,  и
ехали, не переставая, до ночи. А потом они сделали привал, кое-чего пое-
ли и вынули Бедр-ад-дина и покормили его и положили обратно в сундук,  -
и так это продолжалось, пока они не достигли Камры [53].
   И тогда Бедр-ад-дина Хасана вынули из сундука, и везирь спросил  его:
"Это ты варил гранатные зернышки?" - "Да, о  господин  мой",  -  отвечал
Бедр-ад-дин; и везирь сказал: "Закуйте его!" И его заковали и снова  по-
ложили в сундук и поехали,  и  когда  прибыли  в  Каир,  остановились  в
ар-Рейдании [54]. И везирь велел вынуть Бедр-ад-дина Хасана из сундука  и
приказал позвать плотника и сказал ему: "Сделай для него деревянную кук-
лу". - "А что ты будешь с ней делать?" - спросил Бедр  ад-дин-Хасан.  "Я
повешу тебя на кукле и прибью тебя к ней гвоздями и повезу тебя по всему
городу", - отвечал везирь. И Бедрад-дин воскликнул: "За что ты  со  мной
это сделаешь?" - "За то, что ты скверно  сварил  гранатные  зернышки,  -
сказал везирь. - Как мог ты их так сварить, что в них  недоставало  пер-
цу?" - "И за то, что в них не хватало перцу, ты со мной все это делаешь!
- воскликнул Бедрад-дин. - Недостаточно тебе было меня заточить! И  кор-
мили-то вы меня раз в день!" - "Не хватало перцу, и нет для тебя наказа-
ния, кроме смерти!" - сказал везирь. И Бедр-ад-дин изумился и опечалился
о самом себе.
   "О чем ты думаешь?" - спросил его везирь. "О бестолковых умах, подоб-
ных твоему, - отвечал Бедр-аддин. - Будь у тебя разум, ты бы  не  сделал
со мною этих дел". - "Нам надо тебя помучить, чтобы ты больше  не  делал
подобного этому", - сказал везирь, а Бедр-ад-дин Хасан возразил:  "Поис-
тине, ничтожнейшее из того, что ты со мной сделал, достаточно меня изму-
чило!" Но везирь воскликнул: "Тебя непременно надо повесить!"  А  в  это
время плотник готовил куклу, а Бедр-ад-дин смотрел. И так  продолжалось,
пока не подошла ночь, и когда дядя Бедр-ад-дина взял его и бросил в сун-
дук и сказал: "Это будет завтра!"
   И он подождал, пока не убедился, что Бедр-ад-дин заснул,  и,  сев  на
коня, взял сундук, поставил его перед собою и въехал в  город,  и  ехал,
пока  не  прибыл  к  своему  дому,  и  тогда  он  сказал  своей  дочери,
Ситт-аль-Хусн: "Слава Аллаху, который соединил тебя с сыном твоего дяди!
Поднимайся, убери комнату так, как она была убрана в вечер смотрин".
   И она встала и зажгла свечи, а везирь вынул исчерченную  бумажку,  на
которой он нарисовал расположение комнаты, и они поставили все на место,
так что видевший не усомнился бы, что это та же самая ночь смотрин.
   И после этого везирь приказал положить тюрбан Бедрад-дина  Хасана  на
то же место, куда он положил его своей рукой, а также его шальвары и ко-
шель, который был под тюфяком, а затем он велел своей дочери  раздеться,
так же как в ночь смотрин, и сказал: "Когда войдет сын твоего дяди, ска-
жи ему: "Ты заставил меня ждать, уйдя в покой уединения!" И пусть  он  с
тобой переночует до утра, а тогда мы ему покажем записанные числа".
   Потом везирь вынул Бедр-ад-дина из сундука, раньше  сняв  с  его  ног
оковы и освободив его от того, что на нем было, так  что  он  остался  в
тонкой ночной рубашке, без шальвар (а он спал, ничего не зная).
   И по предопределенному велению Бедр-ад-дин перевернулся и проснулся и
увидел себя в освещенном проходе и сказал себе: "Это испуганные грезы!"
   И он встал и прошел немного до второй двери и посмотрел, -  и  вдруг,
оказывается, он в той комнате, где перед ним открывали невесту, и  видит
балдахин, и скамеечку, и свой тюрбан, и вещи.
   И, увидя это, Бедр-ад-дин оторопел и стал переступать с ноги на  ногу
и воскликнул: "Сплю я или бодрствую?"
   И он принялся тереть себе лоб и с изумлением говорил: "Клянусь  Алла-
хом, это помещение невесты, где ее открывали для меня! Где же я? Я  ведь
был в сундуке!"
   И пока он говорил сам с собою, Ситт-аль-Хусн вдруг подняла край поло-
га и сказала: "О господин мой, не войдешь ли ты? Ты задержался  в  покое
уединения". И когда
   Бедр-ад-дин услышал ее слова и увидел ее,  он  рассмеялся  и  сказал:
"Поистине, это спутанные грезы!"
   Потом он вошел и стал вздыхать, размышляя о том, что случилось, и  не
зная, что думать, и все происшедшее стало ему неясно,  когда  он  увидел
свой тюрбан и шальвары и кошель, в котором была тысяча динаров.
   "Аллах лучше знает! Это спутанные грезы!" - воскликнул  он.  И  тогда
Ситт-аль-Хусн сказала ему: "Что это, ты, я вижу, смущен  и  удивлен?  Не
таким ты был в начале ночи!" И Бедр-ад-дин засмеялся и спросил: "Сколько
времени меня с тобою не было?" И она воскликнула:
   "Спаси тебя Аллах! Имя Аллаха вокруг тебя! Ты только вышел за  нуждою
и