И спали мы, а сумрак ночи беспечен был,
   И с улыбкой утро седые ветви тянуло к нам.
   И заря казалась в тех ветках нам словно жемчугом,
   Что рукою ветра срывается и слетает вниз.
   И читали птицы, а пруд страницею был для них,
   И писали ветры, а облако точки ставило.
   И везирь расположился на площади Камешков и расставил палатки и  ска-
зал своим слугам: "Мы отдохнем Здесь два дня!" И слуги пошли в город  по
своим делам: один - продать, другой - купить, этот - в баню, а тот  -  в
мечеть сынов Омейи [49], равной которой нет в мире.
   А Аджиб вышел с евнухом, и они пошли в город прогуляться, и евнух шел
сзади Аджиба с такой дубиной, что если бы ею ударить верблюда, он бы  не
встал.
   И когда жители Дамаска увидели Аджиба и его стройный стан и  блеск  и
совершенство (а он был мальчик редкой красоты  -  нежный  и  выхоленный,
мягче северного ветра, и слаще чистой воды для жаждущего,  и  сладостнее
здоровья для больного), за ним последовал весь народ, и сзади него бежа-
ли, и стали обгонять его, и садились на дороге, чтобы, когда он пройдет,
посмотреть на него. И раб,  по  предопределенному  велению,  остановился
возле лавки его отца, Бедр-ад-дина Хасана. (А у того вырос на  лице  пу-
шок, и ум его стал совершенным за эти двенадцать лет; и повар уже  умер,
и Бедр-ад-дин Хасан получил его деньги и лавку, так как тот признал  его
у судей и свидетелей своим сыном.)
   И в тот день, когда его  сын  с  евнухом  остановились  возле  лавки,
Бедр-ад-дин посмотрел на своего сына и увидел, что он обладает  величай-
шей красотой, его душа затрепетала, и кровь его взволновалась из-за при-
зыва родной крови, и его сердце привязалось к нему.
   А он сварил подслащенных гранатовых зернышек, и Аллахом внушенная лю-
бовь поднялась в нем, и он позвал своего сына Аджиба и сказал: "О госпо-
дин, о тот, кто овладел моим сердцем и душой и взволновал  все  мое  су-
щество, не хочешь ли ты войти ко мне, чтобы залечить мое сердце и поесть
моего кушанья?" - и из глаз его, помимо его воли, потекли  слезы,  и  он
подумал о том, чем он был и чем стал сейчас.
   И когда Аджиб услышал слова своего отца, его сердце взволновалось,  и
он посмотрел на евнуха и сказал: "Мое сердце взволновано из-за этого по-
вара; он как будто расстался с сыном. Войдем к нему, чтобы залечить  его
сердце, и съедим его угощение. Может быть, за то, что  мы  это  сделаем,
Аллах соединит нас с нашим отцом". Но евнух, услышав слова Аджиба, воск-
ликнул: "Вот хорошо, клянусь Аллахом! Сын везиря будет есть в  харчевне!
Я отгоняю от тебя людей этой палкой, чтобы они на тебя не смотрели, и  я
не буду спокоен за тебя, если ты войдешь когда-нибудь в эту лавку".
   И, услышав эти слова, Бедр-ад-дин Хасан удивился и повернулся к евну-
ху, и слезы потекли по его щекам; и  тогда  Аджиб  сказал  евнуху:  "Мое
сердце полюбило его". Но евнух ответил: "Оставь эти речи и не входи!"  И
тут отец Аджиба обратился к евнуху и сказал ему: "О старший, почему тебе
не залечить мое сердце и не войти ко мне? О ты, что подобен черному каш-
тану с белой сердцевиной, о ты, о ком сказал кто-то из описавших его..."
И евнух рассмеялся и воскликнул: "Что ты сказал? Ради Аллаха,  говори  и
будь краток!" И Бедр-аддин тотчас же произнес такие стихи:
   "Когда не был бы образован он и верен так,
   Облачен бы не был он полной властью в домах вельмож.
   И в гарем бы не был допущен он, о благой слуга!
   Так прекрасен он, что с небес ему служат ангелы".
   И евнух удивился этим словам и, взяв  Аджиба,  вошел  в  харчевню,  и
Бедр-ад-дин Хасан наполнил высокую миску гранатными  зернышками  (а  они
были с миндалем и сахаром), и оба стали есть вместе; и Бедр-ад-дин Хасан
сказал: "Вы обрадовали нас, кушайте же на здоровье  и  в  удовольствие!"
Потом Аджиб сказал своему отцу: "Садись поешь с нами, может  быть  Аллах
соединит нас, с кем мы хотим "; и Бедр-ад-дин  Хасан  спросил:  "О  дитя
мое, несмотря на твой юный возраст, ты испытал разлуку с  любимыми?""Да,
дядюшка, - ответил Аджиб, - мое сердце сгорело от разлуки с любимым: это
мой отец, и мы с моим дедом выехали и ищем его по разным  странам.  Горе
мне! Когда мы соединимся?"
   И он горько заплакал, и его отец заплакал из-за разлуки с ним, и  ему
вспомнилась разлука с любимыми и отдаленность от матери,  и  евнух  тоже
опечалился из-за него.
   И они все поели и насытились,  а  после  этого  они  вышли  из  лавки
Бедр-ад-дина Хасана, и тот почувствовал, что душа его рассталась с телом
и ушла с ними, и не мог вытерпеть без них одного мгновения.
   И он запер лавку и пошел за ними следом, не зная, что это его сын,  и
ускорил шаг, чтобы догнать их прежде, чем они выйдут из больших ворот; и
евнух обернулся к нему и спросил: "Что тебе?" И Бедр-ад-дин Хасан сказал
им: "Когда вы от меня ушли, я почувствовал, что душа моя  отправилась  с
вами. А у меня дело в городе, за воротами, и  мне  захотелось  проводить
вас, чтобы сделать это дело и вернуться".
   И тут евнух рассердился и сказал Аджибу: "Этого я и боялся! Мы  съели
кусочек, который был злосчастным и считается для нас благодеянием, и по-
вар теперь следует за нами с места на место".
   И Аджиб повернулся и, увидев за собой повара, пришел в гнев и  сказал
евнуху: "Пусть его идет по дороге мусульман, а когда мы выйдем к  палат-
к